- Процесс остановить не удается.
- Бред, - не выдержал Фимка.
- Вот фотодокументы.
Иван Ефремович показал странный, почти сюрреалистический снимок Дворцового моста, сделанный со стороны Стрелки, точнее того, что от него осталось. Его рухнувшие конструкции беспомощно уходили в воду, а на месте Зимнего дворца расстилалась безграничная водная гладь, горизонт был чист, никаких признаков земли или кораблей не наблюдалось.
- Это явная подделка. Фотомонтаж! - решительно заявил Фимка.
- Нет, нет. Снимок настоящий.
- В вашем распоряжении должны были остаться какие-то корабли, парусные лодки, катера. Вы воспользовались ими?
- В первые дни такие попытки предпринимались. Никто не вернулся.
- А как обстоит дело со связью?
- Связь с остальным миром установить не удалось. Телевидения, радио, телефонной и модемной связи, включая Интернет, больше не существует.
- Я бы хотел убедиться во всем этом сам, - Фимка поднял трубку телефона. - И правда не работает...
- Доказательств у меня навалом, - сказал Иван Ефремович. - Приглашаю вас на экскурсию. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
- В другой раз, - сказал Макаров. - У нас тут есть одно дельце... Пошли, Фимка, нам пора.
Фимка с готовностью вскочил на ноги.
- Никогда я еще не выполнял команду с такой радостью. Нам, действительно, пора!
Он крепко схватил Макарова за руку и поспешил к двери.
- От Катастрофы вам спрятаться не удастся. Еще встретимся... Обязательно встретимся, - грустно сказал Иван Ефремович.
* * *Они покинули кабинет.
- Что ж, можно перевести дух, - сказал Фимка радостно. - Не могу сказать, что способен прочувствовать драматизм ситуации также глубоко, как этот геофизик, что там ни говори, а гарантия личной безопасности явно притупляет восприятие. Кстати, это свойство человеческой психики давно уже пытаются обойти киношники, взвинчивая темп и добавляя кровушки без меры...
- Помолчи, Фимка.
Макаров с ужасом понял, что возвращения в привычную реальность не произошло. Они остались на полузатопленном Васильевском острове этого ужасного мира...
- Хей, - пробормотал Фимка, немедленно побелев от приступа неописуемого ужаса. - Ты заметил, что мы не вернулись?
- Помолчи...
- Говорил же я, что надо произносить какие-то слова.
Фимка грубо втолкнул Макарова обратно в кабинет.
Иван Ефремович сидел все в том же кресле.
- Вы уже освободились? - спросил он. - Понял... Вам надо было переговорить без свидетелей... Пришли к общему мнению?
- Нет, нет... Я просто забыл ручку, - неловко соврал Фимка. - Мы сейчас уйдем. Вернемся, но позже.
Он закрыл глаза и страстно, как только позволяла его атеистическая натура, зашептал:
- Боже, позволь нам вернуться. Сделай это, и я поверю в твое существование... Стану боконистом или розенкрейцером... Кем надо, тем и стану! Помилуй нас.
Они еще раз выскочили в коридор. Но вернуться в свой мир так и не смогли. Перед ними был чужой коридор, чужой мир.
- Это кранты! - сказал Фимка обреченно. - Ну что, доэкспериментировались, экспериментаторы!
Загрустил и Макаров. Он не менее трепетно, чем Фимка, относился к собственной жизни, и погибать вот так - бессмысленно и глупо, ему не хотелось.
- Предполагаю, что случилось самое худшее из того, что могло произойти - Махов со своим компаньоном пробрались в этот мир независимо от нас.
- И мы теперь останемся здесь навсегда?
- Если поверить предупреждению Кочерги - мы вернуться не сможем.
- Это ты во всем виноват! Мы же договорились, что виноватым будешь ты! - сказал Фимка растерянно.
- Тебе от этого легче?
- Может быть... Но почему ты не послушался? Я же напомнил, что нельзя вот так беззаботно шляться по мирам...
- Опять двадцать пять! Я не верю в нуль-транспортировку и в прочие сказочные чудеса! Я не верю! Понимаешь?
- Но пока все идет именно так, как предсказал Кочерга. С этим ты согласен?
Макаров кивнул.
- Но это ни о чем не говорит. Мы должны порушить это наваждение. Я считаю, что только рациональное мышление и здравый смысл помогут нам.
Макаров отправился на кухню. Здесь он окончательно убедился, что остался в чужом мире. Ксения вела хозяйство более умело, а здесь даже перекусить толком было нечем. На пороге появился Фимка, он немного приободрился.
- А ведь я знаю, кто в этом мире заведует концом света! Крысин - специалист по жабам. Вот, кто нам поможет. Давайте-ка навестим его, - Фимка приободрился, его деятельная натура немедленно ожила, теперь он знал, что следует сделать в первую очередь.
Он решительно открыл дверь и обратился к Ивану Ефремовичу:
- Вы не подскажете, как нам добраться до улицы Храбрецов из 46 дивизии?
- Это возле реки Смоленки. За полчаса доберетесь.
- Спасибо, - бодро сказал Фимка. Бежать, договариваться, выспрашивать - это он умел делать, как никто другой. - Не надо грустить, Иван Ефремович! Еще не все потеряно, не удивлюсь, если нам все-таки удастся спасти ваш мир!
Глава 16
Ацтекский жрец Крысин
Пустынные линии Васильевского острова производили тягостное впечатление. Макаров с удивлением понял, что прохожие, обычно заполнявшие тротуары в это время суток, всегда были для него очень важны. Они создавали фон великого города, его глубокую, ни с чем не сравнимую атмосферу, то неуловимое качество, что отличает Санкт-Петербург от других городов России. К тому же, он никогда не забывал, что эти люди - и есть его читатели. Это для них он работает, сочиняя очередную книжку. Сейчас, совершая этот марш-бросок, он отчетливо осознал - не будет людей, не будет и нужды в писателях.
- Почему нет прохожих? - спросил он.
- Странно, правда? - сказал Фимка, поежившись. - Опять концы с концами не сходятся... Если бы все дело было в Катастрофе - люди вели бы себя совсем не так. Наоборот - собирались бы на улицах, пытались что-то предпринять, спасались...
- А ты обратил внимание, что и сам Иван Ефремович восседает в кресле, как обиженный роденовский мыслитель? Почему он не мастерит себе плот для спасения?
- Верно, - Фимка почесал затылок. - Может быть, он верит, что спасется, если ему в голову придет правильное понимание философской причины случившегося?
- Не удивлюсь, если и прочие жители проводят последние недели в удобных креслах, философствуя на заданную тему.
- Абсурд!
- Попробуй опровергнуть, - прыснул со смеху Макаров. - Кстати, Фимка, ты и сам любил время от времени предаваться поискам философских обобщений! Помнишь?
- Обо мне ли сейчас речь! Давай лучше учиним допрос Крысину. Он должен знать правду о Катастрофе.
- Если только не проводит время в размышлениях о неизбежности происходящего!
* * *Лифт не работал, на седьмой этаж пришлось подниматься пешком. Это было крайне неприятное восхождение. Подъезд был изрядно загажен. Макарову даже показалось, что это сделано специально, чтобы подчеркнуть философскую сущность продвижения к истине через грязь и смрад. В качестве иллюстрации к крылатому выражению "сквозь тернии к звездам", так сказать... Чтобы плод познания не показался излишне сладким и приятным...
"Это будет верхом цинизма, - подумал Макаров, - если решить задачу с Катастрофой удастся именно здесь - в этом обшарпанном доме на берегу Смоленки! Мне и в голову раньше не приходило, что путь к самому важному в моей жизни знанию, придется прокладывать сквозь грязь, пищевые отходы и неотвязную жижу".
- А вот и обиталище господина Крысина, - сказал Фимка и изо всех сил принялся барабанить по двери кулаком, а потом и ногой.
- Что ты делаешь? - удивился Макаров.
- Звонок не работает, разве ты не помнишь?
Пришлось подождать. Наконец, дверь открыли. У Макарова от удивления отвисла челюсть. На пороге стоял лысый самодовольный человек, одетый в странную хламиду, отдаленно напоминающую одеяние древних ацтеков. которого иначе, как странным, назвать было невозможно.