Писатель
61
62
Он родился во дни, когда бродячие ко-
медианты в зеленых одеждах заставляли
дрессированных поросят прыгать через
горящие обручи, когда бородатые при-
вратники в вишневых туниках шелуши-
ли горох в серебряные блюда перед из-
ящными мозаиками около портиков
вилл, когда набитые сестерциями вольноотпущенники1 доби-вались в провинциальных городах управленческих должно-1 Вольноотпущенники (либертины, лат. libertini) — в Древней
Греции и Древнем Риме — отпущенные на свободу или выкупив-шиеся рабы.
63
стей, а декламаторы1 пели в конце застолья эпические поэмы, язык которых изобиловал словами эргастул2 и занесенным из
Азии напыщенным многословием.
Его детство протекло в роскоши. Он дважды не надевал
одни и те же одежды из тирского1 льна. Серебро, раз упавшее
в атриуме на пол, выметали вместе с сором. Стол был из блюд
изысканных и необычных, и повара постоянно меняли их разнообразие. Не стоило удивляться, разбив яйцо и найдя там
птичку, и не нужно было бояться разрезать статуэтку похожую
на сделанные Праксителем2, ведь она была из гусиной печени.
Гипс, которым запечатывали амфоры, покрывали густой по-золотой. В ящичках из индийской слоновой кости хранились
терпкие духи для участников пиршеств. Умывальники имели
отверстия разнообразных форм; из них, вызывая удивление, изливалась струями окрашенная вода.
Вся стеклянная посуда была украшена цветными чудовища-ми. У некоторых сосудов, когда их поднимали, отпадали руч-ки, и из раскрывшихся боков высыпались искусно разукра-шенные цветы. В золотых клетках перекликались птицы из
Африки с красными шеями. За резными решетками у богато
выкрашенных стен пронзительно кричали бесчисленные обе-зьяны с мордами, похожими на собачьи. В резных водоемах
двигались небольшие стройные существа с мягкой золотистой
чешуей и отливающими лазурью глазами.
Так Петроний и жил неспешно своей изнеженной жизнью, думая, что самый воздух, которым он дышит, только лишь для
1 Имеются в виду поэты и чтецы.
2 Эргастул — помещение в Древнем Риме для содержания
опасных или провинившихся рабов.
1 Тир — древний финикийский город-государство на восточном побережье Средиземного моря.
2 Пракситель — знаменитый древнегреческий скульптор
IV века до н. э.
64
него напоен ароматами. Когда он сделался юношей и запер в
разукрашенный ларец свою первую бороду, он начал вгляды-ваться в окружающее. Прислуживавший на арене раб по имени Кир открыл ему много ранее неизвестного.
Петроний был мал ростом, смугл и косил одним глазом.
Он был незнатного рода. У него были руки трудяги, но хорошо развившийся ум. Потому-то ему и доставляло удовольствие шлифовать фразы и записывать их. Они не походили ни на
что уже сказанное прежними поэтами, а лишь воспроизводи-ли все то, что окружало Петрония. Лишь гораздо позже у него
появилось прискорбное стремление сочинять стихи.
Он познакомился с полудикими гладиаторами, уличными
вралями, людьми, глядящими исподлобья и только и думаю-щих, как бы стащить овощи или кусок мяса. Он разглядывал
завитых детей, гулявших с сенаторами, и на старых сплетни-ков на перекрестках, которые судачили о городских делах, на
распутных слуг, подозрительного вида женщин, на торговок
фруктами и хозяев кабаков, захудалых поэтов, плутоватых слу-жанок, самозваных жриц и беглых солдат.
Он глядел на них своим косым глазом и точно подмечал все
их манеры и их поступки. Кир водил его в бани для рабов, в
каморки проституток, в подземелья, где цирковые статисты
упражнялись с деревянными мечами. У ворот города, между
гробницами, он рассказывал ему истории о людях, меняющих
кожу: о них рассказывали негры, сирийцы и содержатели таверн, а солдаты, охранявшие кресты для казней, передавали
эти байки друг другу.
На тридцатом году жизни Петроний, впитавший в себя это
вольное разнообразие, начал писать рассказы из жизни бродячих и разгульных рабов. Среди сменяемой роскоши он изучал
их нравы, а в промежутках между изящными разговорами на
празднествах впитывал их мысли и речь. В одиночестве, скло-няясь над своим пергаментом и облокотившись о стол из бла-65
гоуханного кедра, он писал кончиком каляма1 о похождениях
никому не известной черни.
При свете, льющемся из высоких окон, под яркими фрес-ками, он представлял себе дымные факелы постоялых дворов, нелепые ночные драки, висячие деревянные фонари, замки, сбиваемые ударами топоров судейской стражи, засаленные по-стели с бегающими по ним клопами и ругань островных про-кураторов2 среди толпы бедняков, прикрытых рваными хла-мидами и грязным тряпьем.
Говорят, что окончив шестнадцатую книгу собственных сочинений, он позвал Кира и прочитал их ему. И раб хохотал, крича во все горло и хлопал в ладоши.
И тут у них родилась идея начать жить той жизнью, которую описывал Петроний. Тацит3 неверно сообщает, что он
был арбитром изящества4 при дворе Нерона и завистливый
Тигеллин5 добился для него смертного приговора. И Петроний вовсе не расставался с жизнью, лежа в мраморной ванне, как и подобает изнеженному человеку, и шепча стихи о люб-ви6.Он скрылся вместе с Киром и закончил свою жизнь, скита-1 Калям — тростинка для письма с заостренным кончиком.
2 В Древнем Риме прокуратором называли любого управляю-щего, управленца.
3 Публий Корнелий Тацит — знаменитый древнеримский историк, живший на рубеже I–II вв. н. э.
4 Арбитр изящества ( лат. Arbiter elegantiae) — римский «за-конодатель мод»; так в Древнем Риме называли человека, который
считался общепризнанным авторитетом в вопросах моды и вкуса, хороших манер и поведения в обществе.
5 Гай Софоний Тигеллин был советником Нерона; он покон-чил с собой после гибели этого императора.
6 Автора романа «Сатирикон» Петрония Арбитра (который
жил в I в. н.э.) обычно отождествляют с сенатором Петронием, о
котором писал Тацит.
66
ясь по дорогам. Внешность позволяла ему легко менять свой
вид. Кир и Петроний несли по очереди небольшую кожаную
суму с пожитками и динариями. Они спали под открытым небом у могильных насыпей и видели по ночам, как печально
светят лампады надгробных памятников. Их пищей был кислый хлеб и размякшие оливки. Неизвестно, приходилось ли
им воровать. Они бывали и странствующими колдунами, и де-ревенскими фокусниками, и товарищами бродячих солдат.
Петроний совершенно разучился писать с тех пор, как за-жил им самим выдуманной жизнью. У них были вероломные
молодые друзья, которых они любили и которые потом им из-менили, бросив у городских ворот и обобрав до последнего
асса. Они участвовали в попойках беглых гладиаторов. Были
цирюльниками и прислужниками в банях. Несколько месяцев