Они ограбили и потопили немалое число бригантин и галер, нагруженных сахаром и бразильским табаком, а также золотым песком и полными мешками дублонов и серебряной монеты.
Их флаг был из черного шелка, и на нем мертвая голова, песочные часы, две скрещенных кости и внизу сердце, пронзенное дротиком, с тремя каплями крови.
Раз им встретился мирный баркас из Виргинии, капитаном которого был один набожный квакер, по имени Киот. У этого Божьего человека не было на всем судне ни рома, ни пистолетов, ни сабель, ни кортиков. На нем было длинное черное платье, а на голове шляпа того же цвета с широкими полями.
— Черт возьми! — сказал капитан Кеннеди, — этот добрый малый — весельчак! Вот это я люблю. Никто не сделает худа моему другу, господину капитану Киоту, одетому таким потешным образом.
Господин Киот поклонился с молчаливым жестом.
— Аминь! — сказал Киот. — Да будет так!
Пираты одарили господина Киота. Они предложили ему тридцать «муадоров», десять пачек бразильского табака и мешочек с изумрудами. Господин Кнот принял с удовольствием и муадоры, и табак, и драгоценные камни.
— Эти подарки позволительно принять, чтобы сделать из них благочестивое употребление. Ах! Если б Небу было угодно, чтобы все маши друзья, мореплаватели, были одушевлены подобными чувствами. Господь приемлет все приношения. В сущности, то, что вы теперь ему подносите, не что иное, как члены Золотого Тельца и части идола Дагона. Дагон еще царствует в этих языческих странах, и его золото порождает худые соблазны.
— Заткни глотку, Дагонов мерзавец! — сказал Кеннеди, — черт возьми! Пей и бери, что дают.
Тогда господин Кнот смиренно поклонился, но отказался от предлагаемой кварты рома.
— Господа мои друзья! — сказал он…
— Рыцари фортуны! Черт возьми! — вскричал Кеннеди.
— Мои друзья, господа рыцари! — продолжал Кнот. — Крепкие напитки есть поощрение соблазнов, которых не могло бы перенести наше слабое тело. Вы, друзья мои…
— Рыцари фортуны! Черт возьми! — кричал Кеннеди.
— Вы, друзья мои, счастливые рыцари, — продолжал Кнот, — вы, закаленные долгими испытаниями в борьбе с искусителем, возможно, скажу даже — вероятно, не потерпели от того никакого затруднения, но ваши друзья были бы удручены, тяжко удручены.
— Удручены! К дьяволу! — сказал Кеннеди. — Этот человек говорит удивительно, но я пью лучше. Он покажет нам путь в Каролину повидать его добрых друзей: они, наверно, владеют другими частями Тельца, о котором он говорит. Не правда ли, господин капитан Дагон?
— Да будет так! — сказал квакер. — Но мое имя: Кнот.
Он поклонился еще раз, и широкие поля его шляпы качались от ветра.
«Корсар» бросил якорь в одном маленьком заливе, облюбованном Божьим человеком. Он обещал привести своих друзей, и действительно вернулся в тот же день, вечером, с отрядом солдат, посланных Спогсвудом, губернатором Каролины.
Божий человек клялся своим друзьям, рыцарям фортуны, что это сделано им только затем, чтоб помешать им ввезти в эти языческие страны их искусительные напитки.
Когда пираты были захвачены, Кнот сказал:
— Ах, друзья мои! — Познайте умерщвление плоти, как это сделал я.
— Черт подери! — Умерщвление плоти! Это самое настоящее слово, — ругался Кеннеди.
Он был закован в кандалы на борту одного транспорта, чтоб быть судимым в Лондоне.
Старый Байлей его принял. Кеннеди поставил кресты против всех вопросных пунктом, подписав их тем же знаком, что и призовые квитанции.
Его последняя речь была произнесена на Набережной казней, где ветер с моря качал трупы бывших рыцарей фортуны, висевшие на цепях.
— Черт возьми! Много чести! — сказал Кеннеди, глядя на повешенных.
— Они собираются прицепить меня рядом с капитаном Кидом. Теперь он без глаз, но это, должно быть, он. Только он один носил такое богатое платье красного сукна. Кид всегда был щеголем. И умел писать. Он знал эти чертовы буквы. Какая красивая рука! Извините, капитан! (Он поклонился иссохшему телу в красной одежде). И мы были рыцарями фортуны.
МАЙОР СТЭД БОННЕТ
Пират из причуды
Майор Стэд Боннет был дворянин, отставной военный, живший в своих плантациях на острове Барбадос около 1715 года. Поля сахарного тростника и кофейных деревьев приносили ему доход и он с удовольствием курил табак, выращенный им самим. Он был женат, но несчастлив в супружеской жизни. Говорили, что его ум помутился из-за жены. И действительно, его мания завладела им вполне уже после сорокалетнего возраста и вначале соседи и домашние подчинялись ей, не подозревая ничего.
Мания майора Стэда Боннета заключалась в следующем. При всяком удобном случае он начинал осуждать сухопутную тактику и хвалить морскую. Единственные имена, не сходившие у него с языка, были: Авери, Карл-Ван, Веньямин Горнигольд и Эдвард Таш. По его убеждению, это были смелые мореплаватели и предприимчивые люди. В то время они держали в тревоге все Антильское море. Если случалось, что кто-нибудь при майоре называл их пиратами, тот восклицал: «Да прославится Господь, позволивший этим пиратам, как вы их называете, служить примером вольной и дружной жизни, какую вели наши предки. В то время не было ни обладателей богатств, ни смотрителей за женщинами, ни рабов для добывания сахара, бумажной пряжи или индиго; Бог в своих щедротах распределял все блага, и каждый получая свою долю. Вот почему я восторгаюсь свободными людьми, которые делятся тем, что получают, и ведут сообща жизнь товарищей по судьбе».
Объезжая плантации, майор часто хлопал по плечу какого-нибудь работника.
— Не лучше ли бы тебе, дуралей, переносить на какой-нибудь корабль или бригантину тюки с этим несчастным растением, из-за которого ты проливаешь пот!
Почти каждый вечер майор собирал своих слуг под навесом, где хранится зерно, и там при свече читал им под жужжание цветных мух о великих подвигах пиратов Испаньолы и острова Черепахи, ибо летучие листки предупреждали об их грабежах деревни и фермы.
— Изумительный Ван! — восклицал майор. — Храбрый Горнигольд, истинный рог изобилия, полный золотом! Неподражаемый Авери, весь в драгоценностях Великого Могола и короля Мадагаскара! Удивительный Таш! Ты, сумевший управиться поочередно с четырнадцатью женщинами и отделаться от них. Ты, придумавший отдавать каждый вечер последнюю из них (ей только шестнадцать лет) своим лучшим товарищам на твоем добром острове Океркоке (конечно, из чистой щедрости, великодушия и знания людей). Какое счастье следовать бегу ваших кораблей, пить ром с тобой, «Черная борода», повелителем на борту «Расплаты королевы Анны»!
Все эти речи домашние майора слушали с изумлением и в молчании; и ничто не прерывало его слов, кроме легкого глухого шума от маленьких ящериц, падавших порою с крыши, так как их лапки слабели от испуга.
После майор, защищая рукой сальную свечку, чертил тростью между листьями табака всевозможные морские маневры этих великих капитанов, угрожая «Моисеевым законом» (так пираты называли порцию в сорок палочных ударов) тому, кто не понял бы всей тонкости тактических эволюций, свойственных искусству флибустьера.
В конце концов майор Стэд Боннет был не в силах более сдержаться и, купив старый десятипушечный баркас, оборудовал его всем необходимым для пиратства, как кортики, аркебузы, лестницы, доски, крючья, топоры, Библии (для принесения присяги), бочонки рома, фонари, сажа, чтоб чернить лицо, смола, трут для зажигания между пальцами богатых купцов и множество черных флагов с белою мертвою головою, двумя скрещенными костями и названием корабля: «Расплата».
Затем он внезапно приказал семидесяти человекам из своих слуг взойти на борт и ночью вышел в море, прямо на Запад, по направлению к Сен-Вннценту, чтобы объехать Юкатан и ограбить все берега до Саваннаха (куда он, однако, не доехал).