Она повела его назад по коридору, чтобы водворить в палату. Волей-неволей им пришлось пройти мимо палаты миссис Кайзер. Та сидела на кровати, вперившись в телевизионный экран, на котором мельтешили помехи. В банке на тумбочке мокли пожелтевшие зубы. Старушонка повернулась к Кристоферу и расплылась в тошнотворной беззубой улыбке.
– Ну вот, еще одного забрала. И нас всех укокошит, когда пробьет час, – проскрипела она.
– Не слушай ее, Кристофер. Она сама не понимает, что говорит.
Глава 12
Наутро Кристофер не смог вспомнить, как заснул. Через шторы пробивался свет. Значит, наступила пятница. Значит: прощай, больница. Значит, сегодня будет «Плохой Кот в 3D»!
Он перевернулся на другой бок и посмотрел в сторону санузла. Дверь была нараспашку.
Над раковиной мама мыла руки.
Шипенья не было и в помине.
– Просыпайся, лентяй! – улыбнулась мама. – Ты домой ехать собираешься?
Когда медсестра, согласно правилам, везла его на каталке к выходу, он понял, каково живется противнику Плохого Кота – летающему бельчонку по имени Ас, у которого при любом маневре подступала тошнота. То ли дело – виниловое сиденье старенькой машины. Мама привезла Кристофера в ближайшую к мотелю закусочную, где он заказал блинчики с шоколадной крошкой. Раньше это всегда становилось главным событием дня.
А сегодня – вроде как ничего особенного.
Потому что сегодня его ожидал «Плохой Кот в 3D». Все утро и весь день у Кристофера из головы не шел Плохой Кот со своей лучшей подругой, Коровой-мороженщицей, которая готовила вкуснейшее мягкое угощение. Поглядев на часы, он припомнил, как миз Ласко учила их распознавать время. Сеанс начинался в половине пятого. Секунды тикали невыносимо медленно; это было еще мучительней, чем ожидание Рождества.
– А почему нельзя сдвинуть Рождество на денек раньше? – вечно допытывался он у мамы.
– Потому, что ты тогда начнешь изводиться уже двадцать третьего декабря, – отвечала она.
В три часа дня они с мамой подъехали к кинотеатру возле торгового центра «Саут-Хиллз Виллидж» и встали в очередь на вход. К четырем часам очередь уже загибалась за угол. Пришел со своей мамой и Тормоз Эд: оба нарядились в героев из «Плохого Кота». Мама Кристофера понадеялась, что это была задумка Тормоза – добиться, чтобы мать пришла в таком дурацком виде. А не наоборот. Ребенка в этой жизни поджидало слишком много проблем, чтобы еще терпеть причуды матери, которая добровольно напялила костюм осла.
Когда билетер наконец открыл двери, Кристофера охватило неописуемое волнение. Ему выдали громоздкие 3D-очки. «Как у богатеньких!» – восхитился он. Места им достались – лучше не придумаешь: в самой середине. Мать Кристофера вышла в фойе купить чего-нибудь вкусного, и вернулась с любимыми лакомствами сына.
Когда закончились трейлеры, Кристофер уже съел половину снеков. Но с каждым трейлером и с каждым шариком попкорна его волнение только усиливалось. Едва дождавшись начала фильма, все ребята в зале разразились громом аплодисментов.
Для них это на всю жизнь свяжется с детством, подумала его мать.
Ей вспомнились любимые фильмы из ее собственного детства. Из той далекой поры, когда она считала себя принцессой, которая потерялась в младенчестве, хотя и происходила из королевской семьи. Конечно, в этом не было ни капли правды, но почему-то она родила принца.
– Я тебя люблю, Кристофер, – сказала она.
– И я тебя, мам, – шепнул Кристофер, не отвлекаясь от фильма.
Кейт только сейчас посмотрела на экран и заулыбалась: Плохой Кот наведался к своему соседу-крабу по имени Леопардо Дубинчи, который заканчивал портрет Моны-Подлизы, подружки Плохого Кота.
Плохой Кот сказал: «Недурно малюешь, Леопардо. Ты собирался это закончить?»
И все ребята возликовали. После окончания фильма мать Тормоза Эда поклялась «именем Господа нашего Иисуса Христа», что угостит их настоящим американским ужином.
– Дети закажут крылышки, а мы – «сок для мамочек», – подмигнула она.
В ресторане мать Кристофера только выслушивала байки матери Тормоза Эда, повторявшей «Бога ради, зови меня Бетти»: та вволю «намаргаритилась» (теперь так говорится) и сыпала россказнями про то, как почти окончила колледж, как выходила замуж и как отец Тормоза Эда недавно открыл шестой («Не веришь – сама пересчитай. Шестой!») магазин металлоизделий на границе трех штатов.
Нависая над столом, она шептала сквозь алкогольный выхлоп:
– Тебе знакома эта «Бренда-Лола-Ясмин Дища» – миссис Коллинз? Муж ее – тот еще «Хлеб-Еда-Рыбец»: рекламирует планы застройки и пудрит людям мозги, чтобы брали ссуды и несли ему. Одно могу сказать: Бог в помощь. Эх, утрись, «Хоум депо»![24] Мой муж – богач! Эй, официантка, бокал пустой, а у меня ни в одном глазу!
24