Летом мы отработали смену в колхозе. Вместе со студентами мы собирали арбузы. Во время обеденных перерывов мы шутили с ними и чувствовали их хорошее расположение к нам. Здесь мы имели возможность проверить свое понимание политической обстановки в России. Мы узнали, что не все согласны с общепризнанными истинами. Мы утверждали, что движущей силой общества является рабочий класс. Они спорили с нами, настаивая на том, что авангардом является интеллигенция. Только к концу дня, во время прекрасного ужина и после бесчисленных тостов мы, в конечном счёте, пришли к согласию о том, что лавры должны быть отданы колхозникам.
Для нас была подготовлена хорошая культурная программа. Одесский оперный театр имеет прекрасное здание, и было очень интересно наблюдать, как впервые в жизни мои товарищи посещают оперные и балетные спектакли. Атмосфера оперного театра, его убранство и элегантность производили на нас неизгладимое впечатление. На нас также произвёл впечатление тот факт, что зрителями, по-видимому, были простые граждане. Создавалось впечатление, что они наслаждались тем, что мы считали культурой для привилегированных.
Насколько великолепны были опера и балет, настолько удручающее впечатление оставил у нас одесский зоопарк. Поскольку мы были привычны к обширным просторам Африки, то состояние пёстрого набора животных показалось нам плачевным. Один из наших товарищей, более переживавший за одесситов, нежели за животных, утверждал, что свободная Южная Африка должна предоставить советским зоопаркам много львов и слонов.
Наиболее живо вели себя мои коллеги, когда в нашем училище показывали кино. Во время просмотра «Новых времён» Чарли Чаплина я почувствовал, насколько велика сила искусства этого выдающегося актера. Мои товарищи заходились от хохота, наблюдая за проделками маленького человека в котелке и за его борьбой против властей.
После года занятий, в ходе которых мы освоили как искусство партизанской войны, так и действия регулярных частей, наша учёба подошла к концу. Мы хорошо владели лёгким оружием, включая пистолеты, автоматы АК-47, самые разные ручные и крупнокалиберные пулемёты. Мы прошли через серию упражнений и тренировочных занятий во всех возможных условиях, мы научились бросать гранаты и закладывать мины. Мы совершали выходы в поле и освоили ориентирование на самой разной местности, днём и ночью, с компасом и без него. Мы научились совершать диверсии против объектов, применяя армейскую и самодельную взрывчатку, и освоили навыки закладки мин-ловушек. Некоторые из нас специализировались на тяжёлом артиллерийском вооружении, другие — на тактике, на работе сапёров, связи и разведывательно-диверсионных операциях. Все мы научились водить армейские грузовики и, что было самым потрясающим, танк Т-54.
Мы отправились назад, в Восточную Африку, группами по 20 человек в прекрасном настроении. Когда наша группа вышла в каирском аэропорту, я наткнулся на Жоакима Чиссано, который, как оказалось, как и я, сопровождал группу партизан, направлявшуюся куда-то.
— Bon dia, camarada Chissano[16], — сказал я. — Не знаете ли Вы, как там Элеонора?
Он сказал мне, что с Элеонорой всё в порядке, она по-прежнему работает в представительстве АНК. Но он не знал, приехала ли её дочь.
Когда мы прибыли в аэропорт Дар-эс-Салама, то погрузились в грузовик и отправились в «лагерь Манделы» за городом. Это был просто транзитный дом в зарослях тропической растительности. Мы совершенно не представляли себе своей дальнейшей судьбы и считали, что, возможно, находимся на пути домой. Мы практически не получали информации в течение целого года и не знали, чего ожидать. Что было ещё хуже, наш командир, человек по имени Амброз, вёл себя предельно скрытно в отношении нашего положения и ничего не говорил о наших дальнейших действиях. Скоро мы узнали, что должны перебраться в лагерь, находящийся в нескольких сотнях километров в глубине страны. Мы не должны были покидать тот дом, где жили, но я отчаянно хотел и считал своей обязанностью встретиться с Элеонорой. При поддержке своих товарищей я ускользнул из дома и сумел найти телефон.