Гиреев взмахнул палочкой дистанционного управления и открылся один из шкафов. Там стояла большая банка с заспиртованным человеческим эмбрионом. Примерно пятимесячным. Если бы он рос себе дальше, то наверняка сделался бы минотавром – разведенные в стороны глаза, копытца на ногах и хвостик четко указывали на это.
– А в других случаях, Александр, в коровьей матке развивались человеческие эмбрионы как будто без отклонений от нормы. Но зато они быстро погибали. Дольше всех протянул эмбрион, который был назван «дядя Джо». Если честно, то в данном случае в коровью яйцеклетку ученые подсадили клеточное ядро из тканей Иосифа Виссарионовича, которые были особым образом сохранены в Институте Жизненных Процессов, то есть в бальзамологической лаборатории.
Гиреев открыл еще один шкаф и я увидел очень крохотного Сталина, который благодаря рожкам и копытцам изрядно напоминал чертенка.
– Таков был задел. Затем наш институт начал опыты как бы с другого конца. Мы стали пересаживать клеточные ядра одних животных в яйцеклетки других животных. В том числе и в яйцеклетку человека. Никто не ожидал, что в последнем случае мы достигнем максимального прогресса.
В матках женщин-испытательниц развивались эмбрионы различных животных. Как ни странно мы потерпели неудачу с млекопитающими, рептилиями и птицами – иммунная система отторгала таких зародышей. Однако с примитивными животными типа червей, моллюсков и некоторых насекомых мы достигли больших позитивных результатов, особенно после того как стали применять стронциевую стимуляцию. Да, паразитические беспозвоночные имели максимальную совместимость с организмом человеком… Уже в первый год исследований случилось так, что эксперимент вышел из-под контроля. Женщина так сказать внутриматочно родила целый выводок пиявок и они буквально высосали ее. Эту испытательницу мы, кстати, заморозили после смерти. Желаете взглянуть?
Гиреев направил свою управляющую палочку на большой холодильник.
Но я уже все представил и меня затошнило.
– Ой, не надо. Я предпочитаю живых женщин.
– Не надо, так не надо… К концу восьмидесятых у нас подобным образом было успешно выращено немало тварей, в том числе скребней и онихофор с весьма неожиданными, но многообещающими свойствами. Однако тут нагрянула реформа, институт был вышвырнут из ГБ, его зашвыряло рыночными волнами… и короче, несколько образцов ушло так сказать в естественную среду обитания. С результатом их свободной эволюции вы, Саша, одним из первых и ознакомились несколько месяцев назад.
У меня сильно заныло под ложечкой.
– Эти твари… частично люди?
– Можно с некоторой натяжкой сказать, что да. В их генОм благодаря вирусным и бактериальным инфекциям попали чисто человеческие гены. В каком-то смысле они наши родственники, они нас чувствуют – я про квантовую телепортацию. Многие наши психические и социальные особенности вошли в их биологию. Но об этом после… А институт наш выжил, стал акционерным обществом, фирмой, концерном, перебивался с хлеба на воду, выращивал in vitro человеческие органы для американцев и кое-какую патогенную микрофлору для иранских клиентов. Потом получил крупный кредит от одного знакомого банкира и большой заказ от Министерства обороны, встал на ноги, я сделался его директором, дал ему название НПО «Жизненная сила» и теперь мы, может быть, самое успешное заведение в России.
– А почему же самое?
– Потому что мы единственные, кто не боится нашествия. Мы хорошо знаем этих тварей, мы их изучаем, выращиваем, подбираем средства воздействия. Хотя генотип у них очень подвижный, наши генные карты отражают текущий момент. Ведь у нас тут установлен суперкомпьютер системы «гиперкуб», второй в мире по мощности, после Гарвардского. Вернее, сейчас первый. От Гарвардского одни угольки остались… Секвенатор ДНК – тоже лучший в мире уже неделю…
– Я все интересуюсь, собираетесь ли вы это нашествие останавливать – если у вас все лучшее в мире.
– Какой вы агрессивный. Конечно. По-прежнему собираемся, – успокоил меня Гиреев. – Остановим, после того, как червяги проделают работу по очищению нашего мира. – В голосе генерального помимо обычной спокойной уверенности появились какие-то сильные патетические нотки. – Сколько говняных правительств сейчас слетит, сколько будет сожрано всяких слюнявых мудаков? Много. Останется на земле только самое полезное, сильное и жизнеспособное. Вот ругали-ругали татаро-монгольское нашествие. А если бы не оно, русичи никогда бы не двинулись из Приднепровья на северо-восток, никогда бы не создали громадную мощную державу. Так что не надо мешать естественному ходу вещей.
Я, конечно, приберег пистон для Гиреева…
– А вы не чувствуете к червягам благородную ненависть? Ведь они же форменные паразиты.
– А кто не паразит, Саша? Все выдающие личности – паразиты. Они брали то, что другие не могли использовать, брали излишки и превращали в достижения. Поэт-писатель паразитирует на тяге людей к красивому к захватывающему, хотя практически сам ничего не придумывают, тянет сюжеты и фразы из народа. Вождь берет у людей силы, но концентрирует их и направляет на великие достижения. Червяги берут чего-то у нас, но благодаря им формируется наша новая цивилизация.
– А может заодно и их цивилизация тоже?
– Может. Кто был ничем, то станет всем. – охотно согласился Гиреев и, клацнув кнопочками на пультике, направил мое кресло-каталку в другую лабораторию, вполне уже современную.
Там в десятке террариумов проживали твари.
Были тут личинки типа А, квартировавшиеся в сильно раздувшихся кроликах, и личинки типа B, получившиеся в результате инцистирования. Какой-то кролик сдох на моих глазах и из его лопнувшего животика вырвалась пена, за полупрозрачных пленкой пузырьков были видны активно шебуршащие червячкм. Пена быстро засыхала, а личинки типа B перебирались в водоемчики, где уже плескались их подросшие товарищи. Видел я и личинок С, изрядно похожих на мух, которые облепляли каких-то несчастных свиней, потерявших даже силы визжать.
– А вы не боитесь что они разнесут ваши террариумы своими шаровыми молниями и разбегутся, расползутся, разлетятся, облепят, проникнут.
– Эти не разнесут. – возразил Филипп Михайлович. – Эти твари под полным контролем. Соответствующие плазмогенерирующие органы у них не развиваются благодаря введению «тормозящих» протеинов типа bmp и гормональной терапии. Да и боксы сделаны из очень прочных и, кстати, волноотражающих материалов.
– А я слыхал, что червяги могут и сквозь стены проходить.
– Вымыслы. – уверенно отверг Гиреев. – Однако, проникающие способности у них будь здоров. Достаточно дырки диаметром с копеечную монету и они в нее пролезут…
Да они пролезали – прямо на моих глазах, и в дырочку и в щелку. В одной громадной клетке я увидел настоящее городище. Там были бутылковидные дома, построенные, похоже, из кремний – и металлорганических веществ, выделяемых хвостовыми железами монстров. Эти постройки высотой где-то в два метра имели твердые стенки, испещренные множеством отверстий, через которые вползали и выползали червяги. И что меня поразило. В качестве арматуры для своих построек монстры удачно использовали различные «посторонние» предметы – расчески, вилки, иголки, куриные и кроличьи кости, проволоку, щебенку. Нет, больше всего меня удивило то, что имелся там настоящий загон, в котором содержались и, кажется, неплохо, молодые кролики… А те кролики, что постарше, использовались для вынашивания личиночек. Надолго запала мне в мозг картина – червяга, перебирающий своими многочисленными лапками шерсть покорного и будто даже довольного крольчонка. Монстр не хотел, что какие-то посторонние паразиты пили кровь, предназначенную для червяг.