Лизнул я пол, захрустели хрящи, один орангутанг в милицейской форме еще прыгнул мне на спину и стал топать ногами. Ясно, что сейчас мне помогут оказать «сопротивление при задержании». Утюжили минуты три, выдавая грубость за умение. Но потом Белорыбов проявил режиссерское мастерство. Он дернул меня, как морковку, за чубчик вверх, и один сержантишка, отплясавший над Веселкиным, ткнул своей вымоченной в крови пятерней в мое уставшее лицо.
– От этого так просто не отмоешься, – сказал посуровевший сообразно моменту капитан Белорыбов. – Двадцать пять лет расстрела тебе, и то мало.
Дебил дебила видит издалека. Я в Белорыбове почувствовал под тонким налетом цивилизации полный котел бреда.
– С вытащенными из пазов руками и вы не помоетесь, – пытаюсь унять опричника.
А в ответ опять жлобство. Менты сделали мне «ваньку-встаньку» с помощью тычков в живот и по почкам. Эта грубость мне еще с армии известна, именно так «деды» развлекали «черепов». Но в армии-то я со своим персональным мучителем быстро договорился и за битье понарошку передавал ему, подавляя музыку в животе, всю сухую колбасу, импортированную из дома… впрочем, ее и так бы отняли.
Но Белорыбова колбасой не смягчишь, он тверд, как тот стержень, что завершил карьеру физика Веселкина.
А видеозаписи с моим алиби капитан просто стер. Попробуй в такой неакадемической обстановке заикнись про слизь и чешуйку в пакетике – его менты выбpосили при обыске в мусорное ведро. Да они ж заставят меня сожрать этот пакет вместе с остальными помоями.
3
В камере СИЗО людей хватало, но двое держались особняком. Я и мой опекун – здоровенный жлоб-уголовник. Это был своего рода ассистент Белорыбова. С помощью ассистента мне предстояло рассказать, как я загасил светильник отечественного разума, товарища Веселкина. Стараться и придумывать не надо было, всю пьесу уже сочинил драматург Белорыбов. Оставалось только отыграть свою роль, но под протокол.
Но я, конечно, совсем не хотел играть роль, прописанную мне назойливым драматургом. И пытался противостоять нажиму ассистента. Однако рука у него в два раза шире моей; морда и брюхо чувствительны к битью, как мешок с картошкой; стрелять по нему, естественно, нечем, разве что кровавой соплей. А убежать от него внутри камеры смогла бы только черепаха из апории пресловутого Зенона (его бы на мое место).
Попрощался я с тремя зубами, двумя клочьями волос, телесным цветом лица, пострадали и другие члены тела. Уже через несколько дней я нуждался не в косметическом ремонте. Целых деталей в организме становилось все меньше и меньше.
Кстати, и укусы, которые остались от тех чертовых мух, нарывали по страшному.
Еще одна незапланированная неприятность настигала меня, когда опекун уже выдавал трели на нарах. Кошмар кошмаров. Будто внутри меня растет-разрастается червяк и сосет, сосет, и уже высовывается из моих глаз и ушей. Я в этом сне еще пытаюсь познакомится с девушкой, а червяк вдруг как вылезет…
Как-то утром меня поволокли на допрос, а я уже так перепсиховал, что был готов взорваться. По-джентльменски выражаясь, попробовать внезапно Белорыбова нокаутировать, а по-рабоче-крестьянски – дать ему по соплям, чтоб не скоро встал. Пусть станет хуже, но роль будет не чужая, а моя.
Хуже себе сделать не пришлось, следователь стал вдруг умным и добрым. Извинялся даже: мол, кто же знал, что вы такой положительный гражданин. Я, конечно, обалдел от положительных эмоций…
Разгадка пришла вместе с шефом бюро Пузыревым. Он меня встретил у дверей СИЗО недовольным сопением, но известил, что в технопарке за время моего отсутствия завершилась биография еще одного ученого – доктора наук Водоводова.
Последний убиенный занимался так называемой квантовой телепортацией.
Кстати, я как-то на вахте прицепился к Водоводову, требуя объяснить: шо це таке.
Тогда из его невнятных объяснений я мало что понял: кванты, испущенные одной системой, могут разлететься на разные концы вселенной, но при этом находятся в связанном когерентном состоянии. Они способны быстрее скорости света передавать друг дружке информацию по струнам глюонного поля.
На этих принципах Водоводов собирался построить квантовый космопьютер. Не построил.
Телепортатору стало хуже, а мне лучше, вот и разберись, где тут мораль. Нет универсальной морали, нет!
Пару деньков полежал я в ванной с травой чистотелом; отмок, продезинфицировал нарывы и прочие поганости, попил женьшеневки для взбодрения жизненных сил. Потом отправился к врачу-костоправу. Врач хрустел костями. Это помогло. Хрустел-то он костями другого пациента, но я, наслушавшись такой музыки, понял, что лучше стать здоровым и идти домой. Попадись к такому доктору на сеанс, действительно уже ни на что не пожалуешься.
Приступив к выполнению служебных обязанностей, я ничего не скрывал. Каждому ученому рассказывал о своих впечатлениях, когда пропуск проверял. Только в моих услугах уже не особо нуждались. И так все было известно, путешествовали жуткие вести по цепочке ртов и ушей.
Все взахлеб обсуждали участие эскадронов смерти, красных бригад, черных сотен и других кошмарных банд в последних убийствах.
Наконец прознали про это дело и репортеры. Журналисты умудренно потянули воздух и посчитали, что в технопарке орудуют не какие-нибудь закоренелые преступники с четко очерченными целями, а бритоголовые сорванцы-нацисты из группировки ГСДБ (Гитлер-Сталин – дедушки-братья) или лохматые романтики-леваки из бандбригады «Батька Махно с нами». Дескать, юнцы из неблагополучных семей самоутверждаются, вбивая стерженьки в какую-нибудь голову с противоположной стороны баррикады. Получалось, что Файнберга принесли в жертву нацисты, Веселкина – леваки, Водоводова опять же наци.
Это пошло в печатных, а также непечатных органах, по телеку то есть.
Но вот в новостях телекомпании «Поганкино» журналист Серебренко, известный особой проницательностью, намекнул, что в гатчинском технопарке случились разборки между предпринимателя от науки.
Вообще все читатели и зрители делятся на настоящих олигофренов, которые всему истово верят по глупости, и олигофренов временных, которые слегка верят во всякую чушь, потому что на правду-истину им наплевать.
Насчет малолетних нацистов и леваков заливали олигофренам настоящим. Только настоящим олигофренам не ясно, что у крысят-экстремистов спинной мозг жидковат для для наездов на ученых. Насрать им на ученых.
А «пуля» насчет кровавых разборок между предпринимателями – это для олигофренов временных.
Один бизнесмен другого бизнесмена сам ведь убивать не будет. Он наймет профессионала-киллера. Стержень загонять в голову – это не почерк киллера. Пристрелить из пистолета с глушаком где-нибудь в парадной, совсем другое дело…
Но, может, на ученых технопарка стали охотится какие-нибудь религиозные фанатики, подосланные, например, аятоллой. Может усмотрели в исследованиях что-то «противное воле Аллаха»?
Но, с другой стороны, почему бы им сперва не распатронить знаменитый Гатчинский сексодром – комплекс ночных клубов, стриптизов и прочих пале-роялей, до которого от электрички рукой подать?
Кстати, размышляй не размышляй, а в магазин за товаром ходи. Ну я как-то пошел и повстречал того урку, который мне «помогал» в СИЗО, не покладая рук и ног, вкус чьих ботинок я помню до сих пор. Видимо, менты пустили его отдохнуть от хорошего поведения.
В торговом центре на Васильевском встретились, я там порошковым супом, цепочкой для унитаза и водопроводным краном разжился. При этом мне показалось, что «земляк» меня не заметил. А я вот его взял на мушку.
И когда уголовник взял приличный портвейн, откуда-то из моего мозжечка постучалась агрессивная мысль. Возьми-де, Саша, кран, заверни его в приобретенную ранее газету «Правда» и получившимся украшением угости приятеля по кепке, так сказать, верни излишки.