В этой группе были и еще люди, но я знаю только имена этих двух. Один из них, Толедо, умер сразу же.
Другой товарищ, Собарсо, оказался в морге с ногами, почти отрезанными очередями. Но он не был мертв; он очнулся, начал кричать, пришли служители морга, увидели, в каком он состоянии, и отправили его в госпиталь «Хосе Хоакин Агирре». Там через одну монашенку он установил контакт с представительницей соцстраха своего предприятия и просил ее оказать ему помощь.
К несчастью, не было времени, чтобы вызволить его. В морге появились люди из службы военной разведки в поисках одного сотрудника службы охраны президента, который находился в морге, будучи живым, об этом сообщил доносчик. Там они узнали, что есть и другой «воскресший». Они забрали его, и никто никогда уже больше о нем ничего не узнал. Мы предполагаем, что его убили».
Разговор с бывшим «черным беретом»
Журналист: Я хочу спросить тебя: когда тебе и другим говорили о родине, о том, что вы охраняете закон, что вы думали обо всем этом?
Гонсалес: Мы верили, что это правда. Что мы чисты. Что мы должны охранять закон, или что-то в этом роде. Что все богатства Соединенных Штатов являются результатом хорошей организации общества. И что такое общество идет от бога и что его надо защищать. Так нас учили.
Журналист: Что капитализм идет от бога?
Гонсалес: Конечно. Правда, они не употребляли слово «капитализм», они говорили об организации общества. Конечно, я знал, что они имели в виду капитализм, но было немало и таких, кто ничего не понимал. Дело в том, что набор проводится тщательно. Набирают малообразованных людей, сознание которых можно легко формировать, не сомневающихся в том, что им говорят. Людей, пригодных для формирования их в фашистском духе. Людей безвольных, подчиняющихся приказам. Именно таким был и я.
И вдруг я начал испытывать отвращение ко всему этому. Я понял, что отделен от народа, от моей семьи, которая является пролетарской. Тогда я подумал: я не имею ничего общего со всем этим. Я не защищаю никаких интересов моей матери, моего отца. В любой момент я могу выйти отсюда и столкнуться на улице с моей матерью, или бабушкой, или сестрой и должен буду стрелять в них. Потому что те же офицеры тебе толкуют: «Если даже перед тобой окажется твоя мать, ты не можешь опустить автомат, потому что тебя убьют». Тогда я спросил: «Но как? Если передо мной окажется моя мать, я опущу оружие». И мне ответили: «Нет! Ты защитник родины, и если ты должен убить свою мать, то она тоже умрет за родину. А если твоя мать — враг родины, она должна умереть, потому что она и враг всего нашего общества. Она на стороне тех, кто хочет разрушить мир. Кроме того, ты — существо, отдельное от нее…»
Когда ты приходишь в училище, тебе говорят, что с этого момента ты должен забыть о своей семье — у тебя больше нет ее. Ты должен забыть о маме и обо всем и полностью отдать себя защите демократии, флага и родины!
Журналист: Ты веришь, что военные, которые в этот момент совершают зверства в Чили, испытывают какие-то угрызения совести?
Гонсалес: Я думаю, что они накачиваются наркотиками.
Журналист: Почему ты так думаешь? Тебе давали когда-нибудь наркотики?
Гонсалес: Мне — нет. Но я знал, что они считали необходимым иногда давать людям наркотики.
Часть третья
Исторические корни
Глава VIII
В первые дни мы уничтожили что-то около 20 тысяч человек. Теперь начинается уничтожение выборочное[48].
Военном карьера — это привилегия избранных патриотов. В целом аристократии (…) Аристократия— это та социальная группа, которая стремится руководить жизнью нации[49].
Убивать справедливо и без ненависти, в этом состоит смысл бытия джентльмена[50].
Вполне объяснимой, но главной ошибкой правительства Народного единства была, без сомнения, неправильная оценка роли, которую играли вооруженные силы в политической жизни страны. Образ военных, создаваемый правительственными средствами информации, представлял собой совершенно извращенный стереотип: профессиональный и аполитичный корпус, не рассуждающий и полностью подчиняющийся гражданской власти, не вмешивающийся в исторические судьбы страны, за исключением того, что он является гарантом ее территориальной целостности и конституционного порядка. Более того, он якобы и в прошлом никогда не вмешивался в эти судьбы.
48
Чилийский офицер в интервью Ричарду Пирсону в октябре 1973 года. — “Ramparts”, junio de 1974.
49