Положение изменилось, когда к концу XIX века английский империализм совершил качественный скачок в мировом масштабе и из капитализма свободной конкуренции перешел в стадию монополистического капитализма, заменив экспорт товаров экспортом капиталов. Поощряемая англичанами и с их помощью во время Тихоокеанской войны (1879–1883 гг.) Чили завоевывает провинции Тарапака и Антофагаста с их богатыми селитряными месторождениями. По прошествии немногих лет английский капитал добивается абсолютного контроля над этими источниками сырья.
В 1884 году после Тихоокеанской войны английский капитал контролировал «только» около 34 процентов добычи селитры в Чили по сравнению с 36 процентами чилийского капитала и 30 процентами капитала из других европейских стран, главным образом Германии и Франции. Шесть лет спустя англичане стали хозяевами и господами «чилийского» нитрата: из 77 рудников 60, включая самые большие и самые продуктивные, принадлежали англичанам. Немцы владели четырьмя, чилийцы — тремя.
Это экономическое вторжение вызывает отпор определенных кругов чилийской буржуазии. Рождающаяся национальная буржуазия ищет пути модернизации страны, обеспечения ее инфраструктурой и средствами транспорта и связи, используя ресурсы, получаемые от добычи селитры, на индустриализацию. И как глашатай этих «националистических» кругов появляется Хосе Мануэль Бальмаседа, избранный в 1886 году президентом. Его программа, ничего общего не имеющая с левыми воззрениями, была направлена на сохранение некоторых остатков экономической и политической независимости Чили, требовала больших налогов на селитряную промышленность, которые шли бы на развитие инфраструктуры, столь необходимой стране.
Бальмаседа планировал также необходимую национализацию, которая не затрагивала собственно рудники, а только часть британских железных дорог, банков и акведуков, связанных с селитряной промышленностью. Английские капиталисты совсем не желали терпеть подобные крайности. Конгресс, в котором защитники империалистических интересов имели большинство (многие члены этого большинства, как стало известно много лет спустя, были куплены на средства «Фонда подкупа и коррупции», созданного заинтересованными английскими фирмами), выступил против президента.
Бальмаседа также вынужден был противостоять открытой оппозиции консервативных кругов. Обеспокоенные латифундисты видели в программе общественных работ (по стране проводились дороги, строились железнодорожные пути и школы в непосредственной близости от их поместий, управляемых до того времени по средневековым законам) «опасность дурного примера». Кроме того, их беспокоило то, что на этих работах строительным рабочим выплачивали относительно высокую заработную плату, что вызывало утечку из деревень дешевой рабочей силы. Их страшил также закон о начальном образовании, по которому безграмотные и сверх всякой нормы эксплуатируемые крестьяне могли научиться читать и понимать происходящее.
Латифундисты находят своего лучшего союзника в лице торговой буржуазии, тесно связанной с импортом и укрепившейся в Вальпараисо — порту вынужденной остановки всех кораблей, направляющихся из Европы через Магелланов пролив. Эта буржузаия, которая в предыдущие десятилетия процветала на продаже продуктов и снастей кораблям, теперь расширила сферу своей экономической деятельности и на добывающую промышленность (добыча золота и серебра), а позднее соединяет свои интересы с английскими капиталистами. Их высший представитель — Агустин Эдвардс Росс, владелец газеты «Эль Меркурио» и основатель семейного клана, который всегда был синонимом тех слоев чилийской буржуазии, что наиболее тесно связаны с империализмом.
Именно здесь, в Вальпараисо, в кругах военно-морского флота, на который англичане оказывали глубокое влияние, проявились первые признаки недовольства Бальмаседой, которого лондонская «Тайм» называла «тираном и коммунистом». В 1891 году мятеж на флоте положил начало гражданской войне: большая часть армии поддерживает президента, но одна фракция военных, называвшая себя «конституционалистской», присоединяется к флоту, открыто поддержанному английскими военными кораблями.
В 1886 году в страну прибывает прусская военная миссия во главе с капитаном-наемником Эмилио Кернером для обучения войск с тем, чтобы окончательно сформировать чилийскую армию. Одновременно в страну завезли значительное количество немецкого оружия крупповского производства. Законтрактованный Бальмаседой для того, чтобы с помощью германского оружия и прусской военной системы создать в армии немецко-националистический противовес флоту, ориентировавшемуся на англичан, Кернер, произведенный в генералы, принял участие в мятежах против самого президента. Это объяснялось тем, что, хотя английский и немецкий империализм и были противниками в борьбе за экономическое завоевание Чили, они объединились против чилийских устремлений к относительной независимости.