Чили больше всех латиноамериканских стран переживает спад в мировой торговле. Спрос на медь в индустриальных странах стремительно катился вниз. За пятилетие 1930–1933 годов объем чилийского экспорта падает на 33 процента по сравнению с периодом 1925–1929 годов, а его стоимость снижается в такой степени, что Чили теряет 58 процентов всей стоимости экспорта. В свою очередь и импорт уменьшается на 60 процентов.
Это резкое нарушение экономического ритма имело, однако, и неожиданный положительный эффект, вынужденное уменьшение импорта подействовало на местную промышленность как своего рода система протекционистских таможенных тарифов. В движение пришел ускоренный процесс индустриализации, которая должна была заменить то, что нельзя было ввозить. В последующие десятилетия доля промышленности в валовом национальном продукте постоянно возрастала, в то время как доля импорта снижалась.
Легкая промышленность росла и развивалась в значительной мере под контролем местного капитала. Ослабление капиталистической метрополии в связи с мировым экономическим кризисом в 1929 году, а позднее и второй мировой войной делает возможным появление еще очень слабой промышленной буржуазии, чьи интересы (наряду со средними слоями и остатками латифундистской олигархии) будут доминировать на политической сцене на протяжении следующей фазы развития.
Иностранное проникновение также меняется и по своему происхождению и по своим целям. Английский капитал теряет свое влияние в силу кризиса. Новая метрополия — Соединенные Штаты. Одновременно меняется и главное содержание экспорта. Синтетические удобрения вытесняют селитру на мировом рынке, а ее место вновь занимает медь.
В 1931 году катастрофическое положение в экономике вызывает уличные манифестации. Ибаньес подает в отставку, президентское кресло занимает вице-президент Монтеро и пытается осуществить «оздоровление экономики» по старому либеральному рецепту: свобода цен, снижение расходов на социальные нужды и замораживание заработной платы. Эта последняя мера затрагивает также и вооруженные силы, покупательная способность их окладов снижается наполовину. В Кокимбо восстают военно-морские части, которые образуют «советы» по образцу русских советов, но на движение обрушиваются репрессии.
Перед тем как покинуть свой пост, Ибаньес для того, чтобы укрепить равновесие между сухопутными войсками и флотом, создал третий род вооруженных сил: авиацию. Именно коммодор авиации Мармадуке Грове Вальехо возглавил мелкобуржуазное офицерство, связанное с высокооплачиваемыми кругами средних слоев, так называемыми людьми «воротничка и галстука». Этот широкий союз привел к власти реформистскую хунту во главе с генералом Пуга. В результате целого ряда последовательно происходивших переворотов и рождается в июне 1932 года эфемерная социалистическая республика. Гражданским лидером этого движения является адвокат Эухенио Матта Уртадо. Грове верит в социалистические идеалы своих товарищей по оружию и отказывается вооружать рабочих. Он свергнут теми же самыми офицерами, республика продолжается каких-то 13 дней.
Второй переворот, возглавляемый Давилой, восстанавливает «порядок». Новая хунта держится у власти 100 дней. Новый переворот организовывает генерал Бланче. Он проводит выборы и передает власть победившему на выборах кандидату Артуро Алессандри, который на этот раз представляет «гражданскую диктатуру». Олигархия в страхе перед новыми брожениями социалистического характера и напуганная восстанием моряков в 1931 году и его народным характером создает свой собственный вооруженный корпус: республиканскую милицию. Укрепляется буржуазная конституционность и усиливается проникновение американского империализма.
В анализе чилийских вооруженных сил, опубликованном в итальянском марксистском теоретическом журнале «Ринашита» 21 декабря 1973 года, об этом периоде говорится: «Но самым важным была выработка в обстановке нового периода легальности настоящей идеологии «гражданственности» для армии, которой определялась, хотя бы и с чисто формальной, юридической точки зрения, политическая борьба. Это в конечном счете идеология господствующего класса, который со всей возможной гибкостью добивается установления реальной стабильности в стране, а поэтому не хочет прибегать к прямому вмешательству военных в целях обеспечения своего господства. Но речь идет, таким образом, об особой «гражданственности».
С этой точки зрения невмешательство армии рассматривается как одна из гарантий стабильности системы (вооруженный гарант), при этом отношения соперничества между отдельными ее звеньями дробятся на части в рамках строгого единства функций государства и его аппарата. Не случайно, что этот период совпадает по времени с наивысшей точкой в процессе технической профессионализации вооруженных сил, их автономии по отношению к политической жизни, но в рамках, которые определяются как «узаконение консерватизма». Эти положения настолько строго выполнялись, что многочисленные попытки осуществить разного толка внутренние «перевороты» в армии (в 1939, 1943 и 1955 гг.) были подавлены самими же военными.