Когда мы проезжали мимо эшелонов матросов, отправляемых на фронт, слышны были пьяные крики, выстрелы, залихватски играли на гармошках «Яблочко». «Ну, — думаю, — пока что все идет хорошо. Нужно только держать язык за зубами». Мои спутники пытаются завязать со мной разговор, но я притворяюсь спящим. Поезд мчится без остановки. К утру поезд замедлил ход, мои спутники зашевелились и начали прыгать с поезда. Говорят мне:
— Подъезжаем к станции Мерефа, 18 верст от Харькова, там заставы, Чека, всех задерживают. Прыгай!
Я последовал их примеру и скрылся в густой траве, не желая продолжать с ними дальнейший путь. Обходя мосты, населенные места, пришел в Харьков под вечер. Добрался до вокзала, поел у лотков и пошел искать место для ночлега. Все пути были забиты составами бегущих большевиков. Найдя полуразбитый вагон в тупике, я влез в него и прекрасно выспался.
На другой день в условное время и место подошел к человеку, державшему в руке газету «Правда», который ежеминутно смотрел на часы. Я спросил его, который час, он сказал: «Ровно двенадцать». Я спросил его, могу ли я посмотреть его газету на несколько минут. На газете была сделана пометка — условный знак. Я отошел в сторону, будто читая газету, и, вложив в нее привезенное важное и секретное сообщение, вернул газету, поблагодарил, и мы разошлись в разные стороны. А документ этот на вид был совершенно безобиден: письмо к какой-то Марии Ивановне от ее подруги, сообщающее ей массу семейных новостей: у кого родились дети, когда, какие, их имена, кто куда из знакомых уехал и т. д. Письмо было зашифровано, и без ключа невозможно было понять, что в нем заключалось.
Согласно инструкции теперь я был свободен собирать сведения, которые могли быть полезны Добровольческой армии. В течение нескольких дней я обошел весь город вдоль и поперек, выяснил местоположение всевозможных советских учреждений. По городу были развешаны огромные плакаты. Троцкий призывал укреплять и защищать до последней капли крови «Красный Верден Харьков». Из газет я узнал, что учрежден Штаб Обороны и что организуется «Позиционное Строительство» и все специалисты призываются явиться в Штаб. Это дало мне идею.
Я отправился в Штаб Обороны, который помещался в здании Губисполкома. Впускают только по пропускам, опрашивают каждого посетителя, стоит очередь, главным образом, родственники справляются о судьбе арестованных.
Обхожу очередь и громогласно спрашиваю сидящего за столиком:
— Здесь помещается Штаб Обороны?
— Да, а что вам угодно, товарищ?
— Я желаю служить по постройке укреплений города.
— Очень приятно. Вот вам пропуск, третий этаж.
Дает клочок бумаги с печатью Чека.
Охрана пропускает беспрепятственно. Нахожу политического комиссара Позиционного строительства Харьковского укрепленного района. Тов. Френкель меня подробно расспрашивает. Я техник-чертежник, служил на Кавказском фронте по постройке позиций и составлению топографических карт, после войны служил на железной дороге в Донбассе, теперь белогвардейцы захватили город, где я работал, мне пришлось бежать, в чем был, и я хочу работать по обороне Харькова.
Френкель говорит, что главный инженер по укреплению Харькова Б. вызван в Москву для получения директив от Совнаркома. Услышав знакомую фамилию, я спрашиваю: а кто это Михаил или Александр Б.?
Комиссар изумлен, откуда я знаю М. Б.? Я пояснил, что служил под его начальством на фронте и он меня очень хорошо знает.
— Ну, тогда, конечно, вы можете считать себя на службе, как только вернется М. Б.
Решив действовать смелее, я говорю комиссару, что я никого в городе не знаю и у меня нет места для ночлега.
— Ну, это очень просто. Когда вы будете на службе, я вам реквизирую комнату, а пока вот вам разрешение ночевать в общежитии для приезжающих. Спуститесь этажом ниже, и начальник караульной команды вас устроит.
Я долго не мог заснуть, в голове роились всевозможные мысли: вот я работаю чертежником в Штабе, у меня все планы укреплений, тайком я делаю копии на кальке; когда все готово, перехожу фронт и передаю планы всех укреплений командующему Добровольческой армией… Молниеносным ударом добровольцы берут город, захвачены все комиссары, огромные склады оружия, десятки тысяч пленных…