Кич Максим Анатольевич
Вопленица
Вопленица
Под словом "падение" мы понимаем такое состояние государства, при котором оно уже не только не сможет вернуть себе былого величия, но сам факт его дальнейшего существования окончательно ставится под сомнение. Падение государства предполагает предварительную деградацию и обесценивание всех государственных институтов и полное нивелирование идеи государства у бессознательных масс. Падение, таким образом, отличается от упадка тем, что оно необратимо.
"Падение России" M.A. de Budyon
nihil.
Машины идут навстречу нескончаемым потоком. Как будто жидкий свет течёт в грохоте транзита. Ледяное безразличие ртутных огней - упади я сейчас замертво, поток ни на секунду не замедлится.
И только бледный человек в сером пыльнике безмолвно несёт улыбку на своём обескровленном лице.
Он всегда рядом со мной.
Он всегда стоит за моим левым плечом.
Уёбище!
1.
Перспектива из левого глаза: крышка тумбочки, прожженная и липкая, на ней - пустой гранёный стакан, белёсая клякса жвачки, тестилка, станнер на ультрафиолетовых лазерах и запасные аккумуляторы к нему. Далее - размытое разноцветное пятно. Глаз спросонья фокусируется плохо.
Перспектива из правого глаза отсутствует. Правый глаз закрыт, и рефлекторно не открывается - с тех пор, как узкоглазые из рыночного квартала испытали новый тайваньский токсин.
Говорят, что мне ещё повезло. А вот Хмыря - того даже до больницы довезти не успели. По свидетельству Глашки, которую запихнули в тот же труповоз, Хмырь вдохнул, а выдыхать вдруг, ни с того ни с сего, разучился. Так и умер на руках реаниматоров с удивлённой миной и распахнутой пастью к вящей радости последних. Криогенную установку они держат наготове в каждом труповозе, оттого и бесплатна наша медицина, как контейнер с сыром в хорошо пристрелянном квадрате.
Однако же правый глаз надо открывать. А потом моргать им каждые пять минут, а то и чаще - чтобы не заработать ещё и дальнозоркость, в придачу ко всему остальному.
Два глаза создают в измученном похмельем мозге идеальные условия для того, чтобы окончательно и бесповоротно впасть в отчаяние и полное неприятие объективного мира.
Потому что комната маленькая и серая, и где-то вдали от реальности программа бухучёта упорно накручивает пеню за просроченную оплату жилплощади. Но даже если удастся найти денег и оплатить долг до визита приставов, воды и, следовательно, канализации здесь тоже нет - у въезда во двор третий месяц зияет развёрстый котлован. Видимо, таких неплательщиков как я достаточно много, чтобы начатый весной плановый ремонт загнулся в расцвете сил от острой финансовой недостаточности.
Отходняк, кстати, красок в палитру совершенно не добавляет. На полу - россыпь разнокалиберных бутылок. Почему-то они напоминают мне стреляные гильзы. Тупая тяжесть в голове наводит на мысль о том, что свинец из этих гильз перекочевал в мою черепную коробку.
Этот мир охуел. Причём давно и безнадёжно.
Интересно, сколько сейчас времени? Часы стоят на столе, свет падает так, что жидкокристаллический монитор кажется единым светящимся пятном. Если десяти ещё нет - можно лежать дальше и ждать, когда же запищит будильник. Потом встать, опорожниться, состряпать хавчик, если со вчерашнего хоть что-то осталось, и валить на рельсу. Если турникет опять сломан, можно будет прокатиться на халяву. Иначе, гони бабло, чувак. И, в любом случае, на Клондайк. Если повезёт - расплачусь за квартиру... Может быть даже крупно повезёт. Должно же и мне рано или поздно крупно повезти, как в прошлом году - Горичу.
Или, как в этом году - Простокваше. Правда, Простоквашу пристрелили чурки, когда тот излишне засветил товар по дороге к рельсе. Но то Простокваша, парень всегда слишком много болтал и светил, даже когда добывал за день три-четыре грёбаных кондёра. Умные люди держат рот на замке и косят под нищих, покуда не доберутся до точки. А когда Простокваша раскопал те микрочипы слышно было, наверное, даже в Центре. Никто не пошёл провожать его до рельсы, хоть и сговорились по одному не ходить. Не то, чтобы он был настолько плохой, просто всем стало ясно, что чувак более не жилец.