Однако же, когда с возрастом приходит привычка класть с пробором на вселенские проблемы, судьба начинает ставить капкан более хитро и ловит тебя на твои же воспоминания.
Вот и я вспоминаю. И каждый раз, когда проезжающая за окном машина бросает на стену бегущее пятно света, кадры моей памяти сменяют друг друга.
13.
...смотреть за окно и понимать, что Бог мёртв. Мы убили его с той же изощрённой жестокостью, с какой наши предки убивали для Него. Смерть - это всё, что нынче напоминает нам о нашей собственной живости. В очередной раз похоронить, и в очередной раз понять, что сам ещё дышишь. И ничего кроме. Без будущего, без надежды. Здесь каждый ребёнок знает, что дальше будет только хуже. Потому что продались. Потому что продавать более нечего. В Резервациях, видимо, остались живые люди. Здесь таких уже нет. Для того, чтобы быть живым, надо уметь делать что-то вне инстинктов. Для того, чтобы выжить, надо забыть об этих умениях. Ты или подтверждаешь свою живость собственной смертью, либо просто существуешь - дихотомия проигравшей стороны делит нас на мёртвых и неживых. Изо всей поэзии нам осталось только холодное осознание происходящего, красивое, как автомат. Из живописи мы получили только откровение граффити на грязных задворках. Наша музыка давно уже апеллирует к одному лишь спинному мозгу. Символическое полицейское государство, которое слабо настолько, что в состоянии расправиться лишь с вольнодумцами-одиночками, достаточно глупыми, чтобы высказываться вслух. Снег заметает наше прошлое и настоящее. А до будущего невыносимо далеко, нас в нём уже не будет. Потому что мы привыкли жить здесь и сейчас, а привычка эта вызвана банальной необходимостью дожить до половозрелого состояния и оставить плодовитое потомство, способное огрызаться и протянуть до брачных игр. Волчьи танцы в заснеженном поле. Пляши, моя радость, нам уже не вернуться...
14.
Валерка исписывал тетради подобной хренью начиная с первого курса. Возможно, он и раньше это делал, но никому и никогда не показывал своих записей, ни новых, ни старых. Он жил в общаге - в одном блоке со мной. Как-то я спиздил у него одну из тетрадей. И положил на место в тот же вечер. Говорили потом, что Валерка ёбнулся с моста по пьяни. Мол, не с чего ему было с жизнью счёты сводить - просто смешал пиво с бодягой, а потом пошёл по ветру. И сдуло его эти самым ветром прямо на асфальтовую дорожку. Рассказывали, что у него череп был покрыт мелкой сеточкой трещин, а крови почти что не было. До тех пор, пока его не стали поднимать на носилки. Почему-то такие подробности интересовали всех. Только я знал, что все эти разговоры про пьяный полёт - пиздёж и провокация. Они-то не читали его тетрадей...
15.
Снег падал на опустевший городок. Лёгкие белые хлопья медленно кружились в прозрачном морозном воздухе.
Я стоял посреди дворика, окружённого тремя домами и чередой сараев - скамейки засыпанные снегом, кусты в искрящихся шапках и сверкающие инеем деревья. И никого. Я знал это. На десятки километров не было ни единой живой души.
На мне был лёгкий свитер и чёрные засаленные джинсы - одежда совершенно не соответствующая сезону. Но она хранила тепло, и мне было вполне комфортно.
Однако же, надо было выбираться.
Я пошёл через двор, мимо детской площадки с покосившимися качелями, коричневым грибком над чуть виднеющимся под снегом контуром песочницы и чёрными пиявками автомобильных покрышек.
Мой взгляд упал на кусочек земли, под которым, по видимости, проходила теплотрасса. Я подошёл поближе и увидел, что вся проталина была засыпана крошечными колокольчиками. Набрал колокольчиков в пригоршню - десяток, может даже больше. У них не было языков.
Я копнул глубже: ледяной металл обжигал руки. И снова были колокольчики: проржавевшие, потрескавшиеся. Глубже. То же самое, стальные осколки режут пальцы. Я отбежал через весь двор, разбросал снег и опять нашёл колокольчики.
Они покрывали здесь всё, невидимые под снегом, немые и забытые всеми. Мне стало страшно. Я бросился бежать прочь из этого города, безо всякой надежды на то, что где-нибудь будет иначе.
Очнулся я в парке. Вечерело. Я смотрел на то, как в сумрачном небе загораются первые звёзды и подпирал спиной земную твердь.