Гениальная идея! Через неделю пролёт моста обвалился вместе с составом прямо в поток нечистот, канцерогенов и химикалий, который когда-то назывался Днепром. В принципе, большинство выплыло.
Один даже потом выжил.
В том числе - из ума.
Короче говоря, не всё что "тише едешь" гарантирует сохранность организма. Но в моём конкретном случае поезд добрался таки до пункта назначения.
Мне всегда интересно было, как этот самый пункт назначения назывался до войны с блокадниками - здание вокзала испарилось после прямого попадания из какой-то невъебенно крутой орбитальной пушки, а гнусавый голос, объявляющий остановки, срывается здесь на пронзительный каркающий скрежет.
Так что теперь остановка называется "Клондайком" вполне официально.
И более ничего официального в Клондайке нет и не предвидится. Хлипкие хибарки, вокруг небольшой бетонной коробки станции. Монорельс здесь идёт по земле, а остатки путей, между которых и ютится станция Клондайк, говорят о том, что раньше тут была разветвлённая развязка.
Теперь здесь - точка.
А Клондайк, он начинается малехо далее. Километров семь надо протопать от станции.
На точке покупают накопанное старателями железо. Собственно говоря, всё описанное выше поселение и есть "точка". Вокруг скупки предметов микроэлектроники всегда крутились шальные бабки и, как следствие, на эти бабки слетелось множество всякой швали, которая всячески стремилась помочь пролетариату расстаться с наличностью.
Так что на точке, помимо контор по скупке, наличествовали и кабаки, и бордели, и лавчонки торгующие всем, чем только можно и нельзя торговать.
Это не считая чурок, косоглазых, нигеров и бледнолицего ворья, которые повсеместно убеждали мирное население заняться благотворительностью. И без крыши над головой мирное небо вдруг сужалось до габаритов севшей овчинки и переставало быть мирным. С десятой стороны, даже с крышей никто не гарантировал стопроцентной безопасности. Я, например, более чем уверен, что, завалив Простоквашу, чурки прямиком двинулись к старику Азохунвэйбину, контора которого гарантировала сохранность Простоквашиной шкуры, и заплатили соответствующие репарации за нарушение территории.
Отсюда правило: умные люди договариваются, глупые дохнут в толчке.
Когда я сошёл с поезда, солнце уже вовсю раскочегарилось и над точкой поднялась привычная для летнего полдня пылевая завеса. Старатели здесь давным-давно составляли меньшинство - точка за годы существования превратилась в глобальный базар и обросла инфраструктурой, один лишь этот базар и поддерживавшей.
Однако же на точке я задерживаться не собирался - вечером, когда жара спадёт, можно будет, сбыв товар и рассчитавшись с Азохунвейбином, заглянуть в "Розу перемен" и пропустить пару рюмашек с Толюней-Перцем, Артуром-Головой или с Полиной-ПиздецВРассрочку, также известной, как ВлётНаДжибзы и РастудытьТвоюНогуВКювет.
Общественность, для краткости зовёт её просто ПВР, на что она обычно не обижается, но, будучи не в духе, вполне может без предупреждения сломать тебе руку или прибить тебя к стулу за мошонку.
Для интересующихся деталями: никакой медицинской помощи ни на точке ни, тем более, на Клондайке нет и не предвидится.
Когда Хмырь впервые привёл меня на Клондайк, первое, что мне бросилось в глаза - это трое косоглазых с лопатами, которые копались возле приземистого кирпичного строения на котором красной аэрозолью была нарисована эмблема "Инь-Янь"
"Это и есть Клондайк?",-- спросил я.
Хмырь усмехнулся. Как потом оказалось, косоглазые прокладывали оптоволокно из СимТитки в хибару Азохунвейбина.
Теперь я стою возле этой самой хибары, Хмыря разобрали на запчасти, а над моим ухом не умолкает Грыжа. Единственная улочка пустынна, и только несколько колымаг дежурят на площади рядом с колодцем, да безногий калека спит на паперти церкви Чистых Братьев.
Издали он напоминает большой пыльный мешок с отбросами.
"Роза перемен" - кабак, расположившийся в двухэтажной бетонной коробке через дорогу от церкви закрыт. Потом, ближе к вечеру, хозяин, приземистый лысеющий толстяк в камуфляжных штанах и кожаной жилетке на голое тело, распахнёт массивные металлические двери и над входом загорится неоновая четырёхлучевая звезда.
Но это потом, а сейчас колымага несёт меня на Клондайк. За рулём трижды битого и неоднократно стреляного хаммера - Жора Капут, редкостный балагур и любитель розыгрышей. Поначалу кажется, что он вообще ничего не воспринимает всерьез, что циничен донельзя. А потом всмотришься в его глаза и там, за лучистыми морщинками, в беспроглядной глубине хрусталика вдруг увидишь такое, чего наверное, и в аду не увидишь. Не знаю, где заполучил себе Жора свой ад, но теперь ему все наши бедствия, равно, как и его собственные - поебень малохольная. Чурки и те его сторонятся: как-то пересеклись с Жорой их дорожки, и катали его на задворках "Розы" человек десять с явным намерением закатать вусмерть. Даже контрольный нож всадили промеж рёбер. А Жора выжил. Неделю валялся в бреду, а потом взял гаус и пошёл к чуркам. Двоих он нашпиговал из гауса гвоздями, когда те решили не пускать его к главному, а главному Капут выдавил глаза. А потом облил главного бензином и поджёг.