К тому времени, когда они достигли хижины, расположенной у подножия небольшого холма, было уже совсем темно. Машину сильно трясло на ухабистой дороге, они чувствовали себя побитыми и измотанными. Мишель удивлялась, почему Конрад не выходит из пикапа, чтобы постучать в хижину или окликнуть хозяев, предупредив их о появлении нежданных гостей.
— Когда живешь среди такой абсолютной тишины, то слышишь приближение визитеров за несколько миль, — объяснил он, отвечая на ее незаданный вопрос. — Кроме того, у индейцев не принято просить разрешения войти в чье-либо жилище. Это считается грубым и невежливым. Вупи Боаз знает, что мы здесь. Если она захочет встретиться с нами, то сама даст нам знать.
Мишель показалось, что они ждали минут десять, хотя на самом деле прошло не более трех минут, когда на пороге хижины, из которой вился дымок, появилась хрупкая женщина с заплетенными в косы седыми волосами и жестом пригласила их войти.
Конрад подал Мишель знак, чтобы она следовала за ним, и вылез из машины.
— Извините нас за беспокойство, миссис Боаз, — уважительно произнес он. — Я — Конрад Уэйн, адвокат Джона Акана, а это мой друг Мишель Паркер. Я не ошибаюсь, если думаю, что вы слышали об убийстве, которое произошло на фестивале народного танца?
Вупи Боаз качнула головой, подтверждая его слова, но ее морщинистое лицо осталось бесстрастным.
— Мой внук Дэвид находится в хижине, — сказала она. — Вы можете зайти и поговорить с ним.
Она все знает, подумала потрясенная Мишель, входя вслед за Конрадом в небольшое жилище, в середине которого в углублении горел огонь. Когда Конрад сел на стопку старых одеял, она опустилась рядом с ним, скрестив ноги.
Из темного угла хижины вышел мальчишка лет тринадцати. У него было расстроенное лицо — видимо, переживал, что не мог смыться от ночных гостей. Хотя бабушка не проронила ни слова, Дэвид прекрасно понимал, что она требует от него содействия. Парнишка, конечно, боялся, что его накажут за плохое поведение на фестивале, и кроме того не хотел ввязываться в историю с убийством. И в том, что он все-таки заговорил, решающую роль, совершенно очевидно, сыграло воспитанное с детства уважение к авторитету старой женщины. Дэвид, правда, попытался увильнуть от расспросов, но Вупи посмотрела на него таким взглядом, что слова сами стали слетать с его губ. Мишель вынула из кармана блокнот и начала записывать наиболее важные детали рассказа.
Все произошло, как и утверждал Джон Акана. Дэвид, Чак и еще несколько ребят нюхали клей для «балдежа», пока взрослые, с которыми они приехали на фестиваль, смотрели представление. Дэвиду вдруг стало плохо, и он потерял сознание, ударившись при падении головой о выступающий корень дерева. Когда он пришел в себя, то увидел склоненное над ним лицо Джона Акана.
— Он посоветовал тебе обратиться к врачу или подойти к дежурившей на фестивале карете «скорой помощи», чтобы тебя там проверили? — спросил Конрад.
Мальчик кивнул.
— Но ты не сделал этого?
— Я не хотел, чтобы у меня были неприятности.
— Ты не помнишь, сколько было времени, когда Джон...
— Не-а, у меня нет часов.
Не зная точного времени, они не могли выдвинуть свидетельство Дэвида в качестве полноценного доказательства невиновности Джона Акана. Отрезок времени, в который все произошло, был очень коротким, но все равно у Джона было достаточно времени, чтобы привести Дэвида в чувство, переодеться в национальный костюм, убить Тима Камайока и после этого появиться на сцене как ни в чем не бывало.
Часы показывали половину десятого. Они находились в сотне миль от Кингстона, в одном из самых удаленных и глухих мест индейской резервации.
— Здесь неподалеку живут мои дальние родственники, они могли бы накормить нас и дать ночлег, — сказал Конрад, вставив ключ в замок зажигания.
Мишель не хотела быть обязанной ни ему, ни его родным, а тем более ночевать у них. Но возвращаться сейчас, уставшими и голодными, в Кингстон было бы с их стороны безумием.
— Мне не хотелось бы беспокоить твоих родственников, — ответила Мишель, представив, с каким недовольством и раздражением отец отнесется к доказательствам, которые им удалось добыть сегодня. — Может, ты знаешь какое-нибудь место, где мы могли бы перекусить и снять пару комнат на ночь?
Конрад задумался, но по выражению его лица Мишель не могла понять, что какие мысли бродят в его голове.
— В милях сорока отсюда есть относительно приличный мотель, — ответил он наконец. — Когда я заглядывал туда в последний раз, рядом с ним было небольшое кафе. Если оно еще открыто, то мы можем рассчитывать на тарелку стручковой фасоли или на что-то в этом роде.