Третье поражение даже не комментировали. Теперь уже последнему молокососу стало ясно, что не существует силы, которая могла бы остановить воинство Инрада. И даже поспешно присланный из Конструкта легион, состоявший из недавно обретших дар и взявших в руки оружие, не прибавлял уверенности. Испуганные новобранцы сбивались в кучу, в своих больших доспехах с чужого плеча, и чаще мешали, чем помогали.
Керай стоял вдоль наскоро строящихся укреплений, кутаясь в плащ и мелко дрожа от пронизывающего дождя, и смотрел вдаль. На огромную равнину, по краям разбавленную одинокими деревьями, на которой уже стали появляться первые оскверненные.
Ворон словно оцепенел в своей невыразимой тоске. Он понимал, что сражение нельзя выиграть. Витий Керай Кулен Первый, а теперь, видимо, и последний своего имени, окончательно понял, о чем писал Уриш Безумный на стенах Твердыни-на-семи-холмах: «Они придут, о да, они придут, а ты будешь дрожать от страха, как последняя девчонка».
Самое длинное послание от свихнувшегося короля и самое верное. Керай вытер капли воды, собравшиеся на носу, и поежился. Вокруг кричали полководцы его армии, готовя войска к одному из последних сражений. За их спинами по имперскому тракту Ближний путь, за ним Флиурт, а уже после Конструкт. И никакой возможности достойно сопротивляться врагу.
Короткий росчерк ветвистой, как крона столетнего дуба, молнии на мгновение осветил небо. И орлицу, если судить по острым когтям, которая вдруг резко снизилась. Кераю даже показалось, что шея птицы увешана чем-то странным. Но после свет молнии отступил и равнина вновь окуталась в легкий полумрак. А Великий Ворон стал вспоминать, как мать гадала по полету птиц. Если ласточка летит слева направо, то это к удаче, а если справа налево… Или наоборот?
— Владыка, — тронул его за плечо кто-то.
Керай недовольно обернулся, выныривая из воспоминаний. Недовольно, потому что обратившийся не использовал полную форму обращение, потеряв где-то «Серебрянокрылый». Тоже своего рода первая ласточка.
Говоривший оказался Хавильдаром Тристаном, Вороном примерно тех же лет, что и Керай. Уголки губ Керая дернулись — если уж личная гвардия позволяет подобные вольности… С другой стороны, кому как не самым сильным особям первыми почувствовать слабость вожака?
Более ничего к уже сказанному Тристан добавить не хотел. Он лишь показывал что-то, вытянув руку по направлению к равнине. И Император не сразу понял, что тот имеет в виду, пока наконец не обратил внимание на точно сверкающую в подступающей мгле белизну кожи.
— Это… девушка, — дрожащими губами пробормотал Керай.
Уже не только сам Император, но почти все солдаты, включая командиров, прильнули к укреплениям. Потому что подобного действительно не могло быть.
Ровно посередине, на одинаковом расстоянии между оскверненными и Одаренными, стояла обнаженная дева. Ее тело было изящно, но вместе с тем сильно, словно молодая ива, державшая свои ветви над водой. Длинные темные волосы водопадом струились по плечам и казалось, что даже дождь был не подвластен над ними. В руках незнакомка держала нечто странное, словно некий сверток несколько раз обмотанный.
По легионам пронесся шумный ропот. За время недолгой войны и многочисленных сражений солдаты будто бы ко всему привыкли и со всем смирились. Кроме самого обыкновенного чуда.
— Это Аншара, — сначала шепотом произнес, а потом почти закричал один из новоприбывших Одаренных. — Это Аншара! Она явилась с небес, чтобы спасти нас!
Император поморщился. Как любой нормальный правитель, державший в руках множество земель, различных по обычаям и традициям, он не верил в глупые предрассудки. Более того, само существование богини Керай благоразумно ставил под вопрос. Нет, сама Аншара была, в этом нет никакого сомнения, но являлась ли она богиней — вот в чем вопрос.
Однако и прочие солдаты, и даже великие полководцы, включая Нишир Фаруха Гаран Победителя, зашевелили губами, словно вознося молитвы. А та, что замерла посередине, точно услышала их. Повернулась, поглядела прямо в глаза Императору (тогда Кераю показалось, что именно так оно и случилось), а после подняла руку.
И обнаженное тело покрылось странным одеянием цвета пожухлой травы, будто как раз из нее и свитой. Только просторное платье мягко струилось по коже незнакомки, словно на нее одежду шили самые лучшие портные Империи.