Рихан Рыба, как представил незнакомца Сигур, приветствовал их сдержанно, но без всякого недовольства. Для северянина, в земли которого привели чужаков, подобное могло называться расположением. А после рассказанной Сигуром победе над драконом и вовсе улыбнулся, демонстрируя невероятно крепкие для своего возраста зубы.
Юти же не просто стояла истуканом, но изучала двух сиел. Горбоносый рассказал все без утайки и не исказив правду. Что Одаренной тоже показалось немалым. Север был суров, но даже на своем опыте дева несколько раз сталкивалась с тем, что в пересказах два разбойника превращались в банду головорезов, а худой волк увеличивался в размерах до целого медведя. А еще чаще в него и обращался. В этом плане честность Сигура сыграла тому на руку. Горбоносый и прежде понравился Юти своей открытостью и прямотой, а теперь добился истинного уважения.
Рихан Рыба ни разу не перебил Сигура. Но вместе с тем глаза его не знали покоя, перебегая с сиел на деву, а с нее на мешки в руках Фромвика, разве что на Ерикана взглянул всего раз. Правитель Вальтага, наверное, понимал, к чему все ведет. Потому первая улыбка, возвестившая об избавлении от чудовища, быстро сошла с лица Рихана. Он понял — путники не принесут спокойствия и радости, несмотря на оказанную помощь. Но что он мог сделать?
Когда Горбоносый закончил говорить, Первый Сиел Вальтага тяжело вздохнул, совсем как та самая женщина внизу, в перевале. Только если с этим звукам несчастная, постоянно переживающая за своего мужа или сына незнакомка, выпустила из себя всю тревогу и страх, то Рихан Рыба напротив, расстался со всякой надеждой на благополучный исход. Но ему хватило чести пригласить гостей в свой дом и распорядиться принести еды и «жидкого хлеба».
Ерикан ел жадно и торопливо, запивая вяленое козлиное мясо слабым пивом, а Юти кусок в горло не лез. Лучше бы было, чтобы Рихан Рыба разгневался их приходу. Проявил неуважение или даже оскорбил. Так бы Ютинель стало легче.
Но Рихан Рыба был воином. Не самым сильным — дева чувствовала лишь слабое возмущение силы, исходящее от его дряхлого тела, но настоящим. Осознанным, нашедшим свой пути и идущим по нему. Таких воинов Юти встречала невероятно редко. Оттого Одаренной было больно и грустно.
По голосам и далеко разносящемуся топоту Одаренная понимала, что сиел, тем временем, прибывают. Та самая перевальная стража и часть дозорных, о которых говорил Сигур. И потому Юти стала трапезничать еще медленнее, оттягивая неприятный момент. Но Рихан сам поднялся, всем своим видом показывая, что время пришло. Его поддержал Ерикан, тут же вскочивший на ноги, а за ним и Фромвик, прежде вкушавший дары вальтагцев с выражением, будто ему под нос поставили корзину с сушеным навозом.
Их повели еще выше, по самому краю каменистого выступа, пока взору Юти не открылась большая, явно отвоеванная у горы кирками и зубилами ровная площадка с каменными скамьями. Здесь их уже поджидало несколько десятков сиел и сила, по ощущениям Одаренной, клубящаяся в воздухе.
Северную деву с южной кровью встретили как старую приятельницу, приветливыми кивками головы или внимательными, но добрыми взглядами. Впервые за всю жизнь, когда они появлялись перед незнакомыми людьми вместе, внимания удостаивалась Юти, а не Ерикан. И надо отметить, что на короткий миг подобный интерес вскружил Одаренной голову. Но совсем ненадолго. Когда со стороны выступа послышались шаги и показался виновник сего события, дева вновь вспомнила о своей скорбной роли.
Они оказались в чем-то похожи. Юти и Фальг. Юноша тоже родился в одном месте, но не был пронизан духом своей родины. Отпрыск истинного северянина даже не заслужил достойного его прозвища, потому парня называли Фальг, сын Рихана.
Как и Юти когда-то, юноша был худ и угловат и на фоне крупных дозорных, точно слепленных из мышц и широких скул, казался чем-то иллюзорным, ненастоящим, не принадлежащим этому миру.
Даже холщовая сорочка со шнуровкой висела на нем безразмерным мешком, словно в него юношу заточили против его воли. Как и те кули, в которых Юти привезла свой приговор этому мальчику. Пусть тот и казался старше Одаренной лет на пять.
Двигался Фальг неторопливо, сложив руки перед собой и глядя под ноги. Не чтобы не упасть. Даже сейчас, в минуту, когда должна была решаться его судьба, сиел оставался в своем мире, не желая отвлекаться на всякие пустяки. Многие смотрели на него с неодобрением, порой даже с откровенной злобой, другие с сожалением. Рихан Рыба старался и вовсе не глядеть на сына, превратившись в часть скалы, подле которой стоял.
— Приветствую, Вальтаг. Я, Сигур Синезубый имею слово, — начал Горбоносый, когда все собрались.