— Я бы не сказал лучше, — улыбнулся Ерикан.
Глава 2
Богиня, точно смилостивившись над своей подопечной, сначала утихомирила дождь с ветром, а после и вовсе исключила их из жизни Юти. На краткое мгновение, когда вечерняя роса смешалась с каплями еще падавшей с редких кустов воды, Одаренной показалось, что нет места прекраснее Земель.
Предзакатная хрупкость этого мира невероятно растрогала девочку. Небывалая тишина, если не брать во внимание звуки все реже капающей воды, коснулась Одаренной с такой нежностью, с которой не ласкает мать свое новорожденное дитя. И, казалось, можно радоваться самому факту существования крохотной себя в этом необъятном и полном жизни мире, если бы не одно но… И имя ему — Грендлмодор.
За всю историю существования людям было свойственно пытаться объяснить все, что их окружает. Гремит гром — это злобный великан Трухуро ругается со своей женой, льет дождь — плачет сладострастная вдова Рибока по умершим мужьям, которые не смогли выдержать ее ненасытный темперамент, налетал ураган — беспечный Крахан опять уснул у очага и теперь дует на свои пальцы.
Правда, имелись здесь и явные глупости. Так фалайцы считали, что мир стоит на трех слонах, которых, в свою очередь, держит на своей спине гигантская черепаха. Глупость несусветная. С другой стороны, что еще взять с этих недотеп. Каждому ребенку в Пределе известно, что все сущее создал дракон Сердинак, тот, чье имя в здешних землях переводится как «мировой змей».
И вот теперь Юти необычайно напрягалась тому простому факту, что появление Грендлмодора она объяснить не могла. Как не понимала, зачем чудовищу люди и что оно с ними делает.
Если брать обычную Тварь из Пустоши — тут все просто. Она рвет человека на части и жрет его плоть. Конечно, существовали различные нюансы, к примеру, ревун мясо в пищу не потреблял, что не мешало ему убить любого чужака, который вторгнется в его земли. Ерикан еще говорил так умно, как же… ареал обитания, вот. Но даже в этом случае от местных должны были остаться какие-то следы. Хотя, если говорить о ревуне — кровавые ошметки.
Между тем люди просто исчезали. Как сказал Турик — целых девять человек. Одриг, Буровсон, Гендрик, Вайтанмир… В общем, все девять. Юти даже не понимала, зачем запомнила их имена. А после исчез и ярл с дружиной. В том, что храбрый (хотя по этому поводу возникали определенные подозрения) ярл Фромвик сгинул, Одаренная не сомневалась. Только дурак будет шляться под дождем, когда можно быстро разобраться с монстром и вернуться под крышу замка. К медовухе и огню.
А когда в воздухе появился легкий туман, а дорога пошла под уклон, Юти нахмурилась еще больше. И даже положила ладонь на рукоять меча, ожидая внезапного нападения. Потому что каждый воин надеется на лучшее, но всегда готов к худшему.
— Что еще за Поющие Скалы? — спросила она, чтобы унять собственное волнение.
— Гиблое место. Эта бухта находится в низине, потому часто в тумане. И здесь нередко тонули корабли, обходящие материк через Замерзшее море. Оно, на самом деле, не такое уж и замерзшее, если знать эти воды. Потому у Поющих Скал стал селиться лихой люд.
— Мародеры, — кивнула сама себе Юти.
— И не только. Те, для кого понятие «честь» — лишь пустой звук. Но с тех времен много воды утекло. Отец Фромвика присягнул на верность Императору, а последний повелел навести здесь порядок.
— Плохое место всегда притягивает лихо, — сказала Одаренная.
— Кто так говорил? — спросил Ерикан.
— Неважно, — нахмурилась Юти, вновь возвращаясь к неприятным воспоминаниям… — А почему скалы называют Поющими?
— Сама увидишь. Точнее, как раз видеть ты ничего не сможешь. Услышишь.
Довольно скоро Юти поняла, что имел в виду учитель. Сначала в воздухе послышались голоса птиц. Причем, как догадалась Одаренная, совсем разных. Одни кричали коротко и будто бы басисто, другие протяжно и угрожающе.
Но чем дальше спускались путники, тем звуки становились насыщеннее. Ветер подхватывал их, разносил вокруг, перемешивал, отчего одни крики накладывались на другие. В какой-то момент Юти стало казаться, что это не безобразный галдеж птиц, а стройное многоголосое пение. Но Одаренная не стала умиляться красоте услышанного. Пение предстало мрачной давящей симфонией. Юти даже на мгновение показалось, что это храмовники возносят молитву Аншаре об усопшем.
И беспокоиться было о чем. К тому времени ночь почти окончательно опустилась на землю, смешавшись с туманом. Юти напрягала свое отличное зрение, которым с детства гордилась. Способная разобрать лицо скачущего вдалеке всадника, она теперь могла лишь с трудом определить рядом фигуру Ерикана.