Воплощение
Воплощение
Безупречный костюм, гладко выбритый подбородок и гель для волос - обычное начало моих будней. Моя любимая Катюша ещё тихо посапывает, привычно свернувшись в клубочек на моей половине постели. Мягкий аромат жасмина достигает моего носа, когда я наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать на прощание. Так пахнут её волосы, и я вот уже три года не устаю наслаждаться этим ароматом. Я нежно отвожу прядку от глаз и запечатлеваю сонные черты. В этом районе никогда не бывает дорожных заторов. Поглощённый мыслями о важности сегодняшнего дня и новом контракте я плавно паркую свой кроссовер напротив офиса и направляюсь к зданию привычным маршрутом, не утруждаясь пройти пяти метров до пешеходного перехода. Вряд ли он был способен сдержать этот седан, несущийся на бешеной скорости в утренний час по удивительно пустынной улице. Моё тело тряпичной куколкой отбрасывает на несколько метров, и череп с хрустом ударяется об острый новенький бордюр. Я не успеваю почувствовать боли. Я будто отстраняюсь от происходящего за какую-то долю секунды до удара головой. Меня выбрасывает из тела, и я зависаю в метре над ним. Отсюда мне хорошо видно белое, застывшее в ужасе лицо парня за рулём седана. Он топит педаль газа, объезжает труп и скрывается за поворотом. Он хорошо исполнил свою роль. Лужа крови растекается по тротуару, но моё внимание устремляется куда-то ввысь. Меня легко оставляют эмоции, а затем и мысли в привычном их виде. Я двигаюсь очень быстро в каком-то узком пространстве, и разные цвета и оттенки сменяют друг друга. Искра внимания сбрасывает последние оковы, и я ощущаю себя, окружённым белым сиянием. Я чувствую настоящую свободу, умиротворение и... Любовь. Это белое сияние и я словно сотканы из Любви... Теперь я древний дух и ясно осознаю это. Множество воплощений роятся в моём сознании, но волнует меня сейчас только одно - последнее. Память услужливо подкидывает мне образы жены и друзей, оставшихся на Земле, и они начинают окружать меня со всех сторон. За живыми появляются давно умершие - мои школьные и дворовые приятели, родители. Они здесь чтобы поприветствовать меня, внушить спокойствие. Я сливаюсь в подобии объятий с матерью и отцом, выражаю радость видеть старых друзей. Моя Катюша обнимает меня и из уст её в моё сознание льются образы о том, что она любит меня и будет скучать, и ещё о чём-то неуловимом, о чём-то, что я пойму позже... Но вот приветствовавшие меня расступаются и я вижу своего давнего соратника и наставника Аргоса. Его лучистый взгляд окутывает меня теплом, в нём читается радость и безграничная мудрость. Этот дух самый древний из нас, присутствующих сейчас здесь. Он приобнимает меня и мы удаляемся в бесконечную белизну.
Прописная тетрадь по русскому языку валяется в стороне от меня, а перед глазами альбом для рисования, в котором я старательно что-то вывожу. Тускло светит настольная лампа, глухо вещает телевизор в гостиной, а из кухни доносятся аппетитные ароматы. - Коля, ты сделал уроки? - кричит мама, выглянув в коридор. - Делаю, - чуть дрогнувшим и уставшим голосом отвечаю я. - Потом доделаешь, идите есть. Мы с папой, встретившись в коридоре, гуськом следуем на кухню. Его тучность нисколько не мешает ему протиснуться между громоздким холодильником и столом к стулу. А худенькая мама перестаёт кружить в танце «Накрываю ужин» и усаживается с нами за стол. Сглатывая слюнки, я обильно накрываю салатом гречку и рагу в своей тарелке и довольно всё это дело перемешиваю. Довольство обрывает дребезжание старого домашнего телефона. Мама суетливо встаёт из-за стола и направляется в коридор, чтобы ответить на звонок. Наблюдая всю эту картину теперь, я не только чувствую запахи и атмосферу былого, но и слышу что говорит голос в трубке. - Здравствуйте! Зинаида Павловна? - спрашивает на мамино «Алло» сухой грубоватый голос пожилого человека. - Да, слушаю. - Это Сергей Петрович, классный руководитель вашего сына, Коли. - Он задумчиво кряхтит и продолжает. - Сегодня произошёл инцидент, ваш сын ничего вам не рассказывал? - Нет, Сергей Петрович, - обеспокоенно отвечает мама. - А что случилось? - Коля и его друг Витя бегали в рощу за школу... И там что-то произошло. Когда они вернулись обратно, Коля был очень взволнован, а Витя сильно плакал, да так, что мы его не могли успокоить, пришлось домой отпустить, - недовольно проскрипел старик. - Так значит вам об этом ничего не известно? - Нет-нет. - В таком случае не могли бы вы поговорить с мальчиком? Мы должны знать, что там произошло. Если это связано с какими-нибудь посторонними людьми или ещё с чем... Возможно от нас требуется принять меры, вы понимаете? - Да, конечно, Сергей Петрович. Я обязательно с ним поговорю. - Хорошо. Я позвоню завтра, в это же время. Спасибо вам большое. До свидания. - До свидания. Мама со вздохом опускает трубку на аппарат и устремляет любопытный и одновременно укоризненный взгляд на меня, увлечённо поглощающего ужин. - Кто звонил? - спрашивает папа с набитым ртом. - Что вам с Витей за школой понадобилось сегодня? - обращается она ко мне, проигнорировав папин вопрос. Я замер с ложкой, занесённой над тарелкой, судорожно соображая что ответить. - Ну что молчишь? Витиным родителям звонить? - Не надо, - пробурчал я. - Отчего же не надо? Рассказывай тогда. Почему Витя плакал? - Ну... Там собака была, Витька её палкой ударил... Она заскулила, хромать стала, он и разревелся... пожалел наверное, - на ходу придумал я. Мама с папой переглянулись, приняв заторможенность моего изложения за смущение и процесс вспоминания. - Ты не трогал собаку? - только и спросила мама. - Нет, - буркнул я, тайно радуясь, что прокатило. - И зачем вы потащились за школу? - решил внести свою лепту папа. - Ну... там гнездо появилось на дереве, посмотреть хотели. - Посмотрели? - Угу, - насупившись, ответил я и продолжил трапезу. Это был лишь один случай вранья из сотен подобных, но в этот раз я прикрывал не просто какую-то шалость, а убийство, пусть и непреднамеренное. Передо мной стали проноситься образы... Вот я лезу на дерево, чтобы заглянуть в птичье гнездо; вот разозлившись оттого, что не могу добраться до него начинаю трясти ветки; слышу крик Витьки, пытающегося усовестить меня - «Что же ты делаешь!»; и вот гнездо срывается с дерева, и уже спустившись я вижу в нём разбившиеся яйца с почти сформировавшимися птенцами внутри. Витька долго отходил от этого зрелища, а со мной и вовсе перестал общаться. Я просматривал всё это здесь, в сияющем белизной мире, и от моих поступков сделалось в тысячу раз больнее, чем это было бы на Земле, даже в теле с пробудившейся совестью.