Моя строительная компания занималась выполнением заказов любой сложности, от частных домов, до жилых многоэтажек и производственных помещений. И мы не чурались разжиться деньгами от любого из заказчиков. Откуда же им знать, что реальная стоимость материалов, работ и услуг составляет только шестьдесят процентов от суммы выставленного им счёта? Однако же один из них узнал. Как оказалось, этот заказчик не любит выбрасывать деньги на ветер и оплачивать чьи-то Канары, и занимается проверкой всех документов, изыскивая способы добраться до оригиналов счетов, выставляемых исполнителям (то есть нам) производителями и оптовиками. Несоответствие нескольких таких счетов и предоставленных нами смет привело его ко мне в кабинет с охапкой юристов. Заказчиком оказался мой давний товарищ, однополчанин Василий. - А я ещё тогда в тебе гнильцу разглядел, - с хитрым прищуром сообщил он и решил напомнить, - когда ты своей вины замечать не захотел да всё на Федьку свалил. В себе я изъянов никогда не видел, и выискивать не собирался. Да и теперь меня больше волновала причина его появления в моём кабинете не как следствие моего несовершенства, а как неприятность, из которой надлежит выпутаться. И потому я сладкоголосо запел, что молодым был да глупым. - А почему же был? - удивился Василий. - Гниль-то либо вырезаешь, либо она разрастается. Твоя разрослась, потому я и здесь. - Не гони лошадей. Дай время разобраться во всём, - попросил я. И это время потратил с пользой. Решили представить всё как ошибку неопытной сотрудницы. Для судебного разбирательства эти «доказательства незлонамеренности» вряд ли сгодились бы, но Василий решил оставить нас в покое, оплатив достоверные счета. - Тут, - говорит, - уже и хирургическое вмешательство не поможет. По возвращении в сияющую белизну лицо Василия оставалось у меня перед глазами. - Почему же я не вспомнил тебя как Василия, когда прибыл сюда? - спросил я у Аргоса, ошеломлённый идентичностью их энергий. - Потому что как Аргоса ты меня дольше знаешь, - ответил он, сияя добродушием. - Ладно, теперь поглядим, как там обстоят дела без тебя.
Катюша лежит в больничной палате, а на руках у неё маленький свёрток, внутри которого прячется моя дочурка. Вне времени и пространства я смог увидеть, как она садится, делает первые шаги, говорит первое слово. Её лучистые голубые мамины глаза, розовые щёчки и непослушный пушок волос. Последней каплей стал её нежный поцелуй, доставшийся маме. Я разрыдался, будто сам только недавно появился на свет. - Я хочу вернуться! - сообщил я Аргосу. - Ты ведь знаешь что это невозможно, - мягко ответил он. - Я хочу сделать всё правильно! Пусть в новой жизни. - Не хочешь ли ты поразмыслить, прежде чем отправляться в путь? - Нет, я готов!