Несмотря на ожесточенность боев в районе Ростова, отход шел организованно и планомерно. Командующий постоянно был связан со штабом, который своевременно выполнял его распоряжения и настойчиво изыскивал средства, необходимые для помощи войскам.
12 ноября командующий пригласил к себе Прокофьева, Загребина и меня и сообщил, что по приказу Ставки 51-я армия оставляет Керченский полуостров. Переправа войск возложена на Керченскую военно-морскую базу, но сил у нее недостаточно. А эвакуацию войск надо произвести в кратчайший срок, бои уже идут в районе Керчи. Нам было приказано оказать всяческую помощь соседям. Предстояло перебросить через пролив десятки тысяч бойцов и командиров с вооружением и техникой.
Мы обсудили, как лучше решить эту задачу. Корабли Керченской базы и пришедшие с Дуная дислоцировались в порту. Но его уже обстреливали вражеские танки. Отряды прикрытия и артиллерия с таманского берега продолжали сдерживать гитлеровцев. Но в порту почти не осталось исправных причалов, да и тесно там и без нас. Поэтому было принято решение: развернуть погрузку на корабли флотилии в районе мыса Еникале северо-восточнее Керчи. Здесь сохранились причалы, да и фронт погрузки шире. А главное, противник находился от мыса на порядочном расстоянии.
Командующий задумался, всматриваясь в карту.
- Поступим так. Я остаюсь на ФКП, отсюда легче поддерживать связь со всеми нашими силами и с соседями. А на переправу поедет начальник штаба. Командующий взглянул на меня. - Ваше место тут. - И острие его карандаша остановилось на карте на самом берегу пролива, в точке знакомого по моей прежней службе рыбацкого поселка кордон Ильич. - Капитан Косырев подтянет туда необходимые средства связи, а саперы оборудуют передовой пункт управления.
К вечеру я был на передовом пункте - в блиндаже под песчаным обрывом. Отсюда в бинокль отчетливо просматривались пока еще пустой берег у древней крепости Еникале и коса Чушка у восточного берега, куда уже подходили переполненные людьми суда из Керчи. Где-то левее нас, из района Тамани, беспрерывно били крупнокалиберные орудия. Со стороны Керчи тоже доносился артиллерийский гул.
Связисты упрятали в овражке автофургон с рацией, протянули и проводные линии. Проверил, телефоны действуют нормально. Вызвал по радио заранее намеченные корабли артиллерийской поддержки, транспорты, буксиры с баржами, каждому определил причал, к которому он должен швартоваться, и время подхода к нему.
Чуть стемнело, переправа началась и на нашей трассе. Это была адская работа. Под бомбежками, артиллерийским огнем корабли и суда подходили к причалам, быстро принимали людей, чтобы тотчас отойти в море. Изводила вражеская авиация. Мне то и дело приходилось вызывать истребители. Работали все без отдыха - и экипажи кораблей, и летчики нашей неутомимой 9-й эскадрильи - и так до 16 ноября, пока не был перевезен через пролив последний боец.
Всего несколько дней продолжалась эвакуация. Но пережил я за это время, пожалуй, больше, чем за всю свою прежнюю службу...
26 ноября наши войска перешли в контрнаступление под Тихвином. Стало известно, что готовит наступление наш правый сосед - Южный фронт. В этой операции должна участвовать и флотилия. Можете представить, с каким подъемом мы восприняли эту новость.
Началось с того, что нам приказали перебросить морем 106-ю стрелковую дивизию с Таманского полуострова в район Приморско-Ахтарской. 22 и 23 ноября канонерская лодка "Дон", четыре тральщика, три парохода, буксир "Никополь" с баржой и самоходная шаланда "Гардиния" занимались этой перевозкой. Их прикрывали с воздуха истребители нашей 87-й авиаэскадрильи. Рейсы были трудные - море у берега и акватории портов уже покрывались льдом.
Тем временем мы в штабе прикидывали, чем еще можем помочь сухопутным войскам. Было известно, что наступать они будут с трех направлений: к западной окраине Ростова пойдет 37-я армия, восточное, через Большие Салы, - 9-я армия, а с северо-востока и юго-востока тремя группами - 56-я армия. Именно с ней, с этой армией, мы должны взаимодействовать. Но каким образом? Устье Дона замерзло, корабли здесь превратились в неподвижные батареи. Было решено направить сюда 40-й отдельный артдивизион майора И. Б. Яблонского с орудиями на механической тяге. Таким же "кочующим" дивизионом Яблонский командовал под Одессой. И хорошо там воевал. Решено также использовать и стационарную батарею No 661 старшего лейтенанта П. И. Желудько. Она стоит в районе Азова, но ее дальнобойные орудия достают до Таганрога. И все же артиллерия без стрелковых подразделений мало что сделает, а у нас всего один батальон морской пехоты. Он растянут на большом участке, и снимать его с места нельзя: оголим оборону побережья.
- Сформируем новый отряд морской пехоты, - сказал командующий. - Хотя бы небольшой, человек триста.
Подбирать людей решили, как уже не раз бывало, на кораблях и в береговых частях. Начальник организационного отдела майор М. И. Перебасов предложил обычный прием - спустить разнарядку на корабли и в подразделения, и завтра же краснофлотцы прибудут.
- И окажутся в отряде случайные люди, - вмешался в разговор военком штаба А. Ф. Михайлов. - Командиры поступят по поговорке: на тебе, боже, что мне негоже. Будь моя воля, я объявил бы набор добровольцев. Дело большое затеваем, пусть и идут на него самые сознательные и достойные.
На том и порешили. Повсюду началась запись добровольцев. Людям, конечно, пока ничего не говорили, кроме того, что они будут воевать на суше.
Как и следовало ожидать, записавшихся оказалось во много раз больше, чем требовалось. Прямо на месте решали: кого отпускать, чтобы и люди хорошие попали в отряд, и боеспособность кораблей и подразделений без них не пострадала. Отряд получился на славу, молодец к молодцу. Встал вопрос о командире. Неожиданно для меня командующий назвал имя старшего политрука Ц. Л. Куникова.
- Комиссаром? - спросил я.
- Нет, командиром.
- Что, у нас строевого командира не найдется?
- А зачем искать? Я уверен, что Куников отлично справится.
Цезарь Львович Куников прибыл к нам из Москвы с небольшим подразделением, носившим непривычное для нас название ОВЗ - отряд водных заграждений. Отряд состоял сплошь из добровольцев с московских предприятий, сумевших, несмотря на броню, напроситься в действующую армию. К таким "беглецам от брони" относился и сам основатель и командир отряда Куников инженер и журналист, редактор столичной газеты "Машиностроение". Со своими друзьями В. С. Богословским и В. П. Никитиным он набрал людей, раздобыл легкие катера, вооружил их пулеметами. Под Москвой повоевать довелось недолго - реки замерзли. Добились, чтобы направили па юг. Так и прибыли к нам вместе с экипажами семь катеров на грузовиках с прицепами. Мы включили их в состав Отдельного Донского отряда. Куниковцы совершили несколько рейдов по вражеским тылам, примыкавшим к рекам. Но ранний ледостав и у нас помешал их действиям.
- Куников привык командовать добровольцами, - продолжал контр-адмирал. - И мы уже знаем, что командир он хороший - умный, чуткий; и убедить, и заставить умеет.
Так старший политрук Куников возглавил отряд моряков-добровольцев. Комиссаром отряда назначили старшего политрука Н. Я. Шкляра, присоединившегося к куниковцам по дороге из Москвы с группой моряков из прекратившей существование Пинской флотилии.
- А вас, Сергей Сергеевич, - повернулся командующий к Прокофьеву, буду просить быть поближе к месту, где все развернется. Поезжайте в Азов. Возьмите с собой надежных товарищей. А мы позаботимся об обеспечении вас связью...
Опять сидим над картой. Сомнение берет: что значат триста человек, когда наступают три армии? Сообща приходим к мысли, что лучше всего моряков послать в тыл противника. Там они со своей напористостью и удалью будут полезнее всего. Подал эту мысль начальник разведки. У него уже есть сведения, полученные от пехотинцев, где удобнее перейти линию фронта. И готовый план: ударить по железнодорожной станции Синявка, что западнее Ростова. Главное, вызвать у гитлеровцев побольше паники, вселить в них страх окружения.