— Ты хочешь достичь власти, согласно сделке с Гавриилом, путем развращения внучки Ниобы по имени Орлин. Она твой последний шанс, а времени осталось мало.
— Ее невозможно развратить. Твой ангельский любовник перехитрил меня в этой сделке.
— Надеюсь на это, но я должна быть уверена. Существует лишь один способ, которым ее можно развратить: через ее больного ребенка. Орлин умерла, чтобы последовать за сыном, и хочет его спасти. Своим чередом она придет и к тебе с просьбой о проклятии. Вот сделка, которую я тебе предлагаю: ты можешь использовать ребенка Орлин для ее развращения, если сможешь, и таким образом добиться власти в этой реальности. Если же ты не сможешь ее развратить, ты поддержишь мою кандидатуру для замены Воплощения Добра.
Сатана поразмыслил.
— Это интересно. Ты предлагаешь мне последний шанс победить. Если я его упущу, я буду способствовать твоей победе.
— Да. Как ты знаешь, я действую не прямо. Только через посредников. Я хочу, чтобы в этом случае ты им стал.
— Любопытно: Сатана будет нести добро. Не уверен, что это переварю.
— Ты забыл, что мне подвластны все тайны. Твоя заключается в том, что в глубине души ты хороший человек.
— Будь она проклята, твоя информированность! – выругался он, а изо рта вылетел огненный шар.
— Ты очень мил, когда сердишься.
— Отрицательная страсть во многом похожа на положительную. А теперь помолчи, пока я думаю.
— Что, я? – спросила она невинно.
— Ты ведь хочешь, чтобы я воспринял твое предложение всерьез?
Она придвинулась к нему, по-прежнему контролируя тело.
— Способна ли Природа на такое? – поинтересовалась она, пока ее руки гладили его с особенным опытом.
— Ух-х! Пока нет, как мне кажется, — он реагировал должным образом, и вскоре они достигли взрыва обоюдной кульминации. Все это было не более чем игрой; они оба этого хотели, и оба знали об этом. Как мужчина, он обладал заложенной с рождения страстью; как женщина, она должна была избегать его страсти. Предлоги служили чем-то вроде украшений на принятых заранее обязательствах.
Потом они снова вернулись к разговору.
— Кто станет твоей кандидатурой?
— Та самая, которую тебе нужно развратить: Орлин.
— Ух-х! – повторил он. – Внучка Судьбы, дочь Природы и Войны, любовница Времени, племянница любовницы Смерти…
— И твоя приемная дочь, — подытожила Верена. – Кто из вас посмеет наложить вето… если ты выдвинешь ее кандидатуру?
— Но она хорошая женщина. Как могу я, Воплощение Зла, поддержать ее в качестве кандидата?
— Она родилась вне брака, прелюбодейка, насильница и совершила суицид. Кем еще она должна быть, чтобы подходить тебе по всем параметрам?
Сатана кивнул.
— Из тебя бы получился грозный враг, Нокс. С удовольствием посмотрю на их лица, когда эти определения зла прозвучат вслух. Я заключу с тобой эту сделку.
Верена испытала облегчение. Она полагала, что он согласится, но не была уверена до конца. Временная линия отличалась от той, откуда пришла Джоли, они больше не шли бок о бок.
— Пожмем руки?
— Ну, уж нет! Лучше трахнемся!
— Ох, — сказала она с притворной неохотой. – Так скоро. И что за выражения!.. Как мне перенести этот позор?
Лила разразилась смехом, держась за бока и плавая поверх кровати. И, разумеется, они занялись сексом снова. Надо бы навещать Сатану чаще; он пребывал в отличной форме.
Вторая Джоли взяла с собой Орлин, чтобы вдохнуть новую жизнь в малолетнюю проститутку, зависимую от адской пыли, худшего из известных наркотиков. Они занялись этим в рамках помощи Луне, которой нужно было спасти девочку ради ее матери, самой толковой из сотрудниц, а также – чтобы временно предоставить Орлин живое тело. Таким образом двое призраков оказались внутри девочки по имени Вита и помогли ей избавиться от наркозависимости и профессии, в то же время выполняя миссию Орлин.
Получить у Смерти чистую душу было нелегко. Он отвез их к новорожденному младенцу в мусорном баке. Малыш был обречен, и Танатос предложил Орлин после его гибели забрать чистую душу для своей цели. Орлин воспротивилась. Она не могла оживить своего ребенка ценой смерти чужого, невинного и беспомощного младенца.
— Я не могу! – в ужасе воскликнула она.
Смерть наградил ее внимательным взглядом пустых глазниц.
— Я прошу тебя подумать, насколько серьезно ты относишься к квесту ради спасения собственного ребенка, — сказал он. – Если ты не хочешь сделать то, что должна…
— О, Танатос, я бы отдала свою собственную душу! Но не могу пожертвовать невинной душой ребенка ради личной цели.