— Вижу, вы вспомнили.
Мирославе хотелось завыть в голос, разрывая горло, выдавливая себе глаза, сдирая кожу с лица. Она дёрнулась, дёрнулась сильно, вкладывая в рывок всю силу, всю магию, всё, что она смогла накопить, но ремни оказались крепче тонких запястий сильнейшего мага Сухаревых третьего поколения. Лишь кровать застонала-заскрипела, деформируясь в месте крепления ремней.
— Не стоит, Ваше Императорское Высочество. Вы кое-что обещали. Помните?
Глядя в разгорающиеся багрянцем страшные глаза Вермайера-Морозова, Мирослава мелко-мелко закивала. Память о данном обещании страшила её сильнее всего. Этот чудовищный конь, убийственный меч, бледное лицо неземной красоты и мертвенная зелень глаз, буквально вырывающая из головы все мысли и желания.
Смерть, подошедшая вплотную и положившая руку тебе на плечо. Дар жизни и слово, вырванное среди мёртвых товарищей.
— Вам не удастся скрыться от неё, пока вы не выполните обещанное.
— Но я дала слово не вам, — попыталась выдавить из себя первая наследница престола.
— Мне её позвать? — совершенно буднично и спокойно поинтересовался Вермайер.
Мирослава отчаянно замотала головой.
— Тогда вернёмся к тому, с чего мы начинали, — Вермайер хищно улыбнулся, — к грязным секретам рода Сухаревых.
Глава 6
Виктор Орешников, по прозвищу «Дуболом», не любил суету, споры и когда на него кричат, а любил быть спокойным. Причём спокойствие любил настолько сильно, что всё, что могло поколебать его спокойствие, старался игнорировать. Поначалу это было сложно, но никакого выбора маленькому Вите никто не предоставил.
Когда Вите было три, его папа взял его с собой в Священную Рощу, «показать» лесу. Как Витя узнал, когда стал немного старше, точно так же папа брал с собой всех его старших братьев. Они лесу не понравились. Витя — понравился.
Витя был страшно рад, что понравился великому Лесу. Неделю ходил задрав нос и хвастаясь перед братьями. А через неделю ему первый раз приснился Сон.
Зелёная поляна, залитая лунным светом, окружённая огромными деревьями, за деревьями видна высоченная скала, вершиной теряющаяся в облаках. Витя сначала обрадовался, бегал по мягкой траве, кувыркался. Но ему быстро стало скучно. Выйти с поляны он не мог, деревья росли настолько плотно, что буквально сливались стволами. И когда Витя уже хотел разреветься, на поляну пришёл незнакомый мужчина. Совсем непохожий ни на папу, ни на братьев. И на многочисленных слуг, постоянно снующих в доме Орешниковых, он тоже не был похож. Высокий, смуглый, с зеленоватыми волосами, заплетёнными в несколько толстых кос, свободно свисающих мужчине до пояса. Острые длинные уши и глаза без зрачков, сияющие мягким лунным светом, отличали его от всех мужчин, которых Витя видел до этого момента. Одет мужчина был в простую одежду — длинная белая рубаха, подпоясанная верёвкой и широкие чёрные штаны, подвязанные на лодыжках. Обуви гость не носил.
Витя не успел испугаться. Мужчина улыбнулся и протянул мальчику деревянный лук.
— Давай поиграем!
Улыбка, игрушка, много-много внимания и эльф стал Вите лучшим другом. Они играли на этой поляне в разные игры. Иногда эльф учил Витю стрелять из лука, иногда приносил деревянный меч, выращивал прямо из земли толстые пеньки и разрешал Вите бить этим мечом злых врагов, на которых были похожи эти пеньки. Реже эльф пел Вите странные песни без слов, которые мальчику не очень нравились, и после которых наутро ныло в груди.
Через год Витя стал замечать, что всё чаще и чаще выигрывает в играх со старшими братьями. Быстрее бегает, сильнее бьёт, легче держит удар. Заметили это и братья и Витю реже стали приглашать играть.
В пять лет Сны изменились. Поляна в лесу стала больше и кроме эльфа к Вите приходили странные создания: злые звери, живые деревья, плохие копии людей, которых Витя знал наяву. Тогда Витя умер во сне первый раз. И эта смерть не была безболезненной. Вите было страшно, он жаловался папе, но в ответ слышал лишь одно: «Лес сделает тебя сильнее. Это честь. Будь достоин!» Он жаловался маме, но она лишь обнимала мальчика, шептала ему на ухо «старайся», и плакала, когда была уверена, что Витя не видит.
И Витя старался. Боролся за свою жизнь. Учился выживать, убивать, умирать.
Некоторые противники, появляющиеся на поляне, были медлительны. С ними можно было не вступать в бой, лишь убегать по поляне, постоянно держа дистанцию. Сны редко длились дольше восьми часов и мальчик иногда умудрялся за всё время сна не получить и не нанести ни одного удара. Но если от одного противника убежать было легко, от двух — сложно, но можно, то избежать схватки с тремя медлительными пеньками, зажимающими юркого мальчика, было практически нереально.