Осталось по-быстрому сварганить что-то, что можно за него выдать. Вот прямо сейчас. На коленке.
Пока Царёв заворожено следил за движением чуть светящегося грязно-жёлтым светом наконечника копья Крыла, а Рух не открывала глаз от свечения ладоней Иглы, я прикрыл глаза и провалился во внутренний мир. В Долину-Туманного-Предела.
Мне была нужна одна конкретная штукенция. Подумав о таком выдуманном «Катализаторе», у меня перед глазами встал конкретный предмет, попадавшийся мне несколько раз на глаза, когда я бродил в тумане костяного двора в поисках Сердца Плана.
Совсем недалеко от этой ажурной конструкции из абсолютно чёрного камня, теряющейся вершиной в тумане, была огромная скала. Настолько огромная, что я так и не смог её обойти, десяток попыток не принесли успеха. То с одной стороны я упирался в чудовищные кости, то с другой заходил в тупик каких-то окаменевших осколков. Разобраться с тем, что это такое я не смог, мешал туман, отказываясь показывать мне что-то большее, чем маленькие кусочки, и я забросил эту попытку. Но вот в одном месте у основания этой огромной скалы, бродя, в густом тумане, я видел огромные позвоночные диски совершенно дикой формы, идущие рядами как доски сюрреалистического забора. Как будто шея какой-то чудовищно огромной мёртвой рептилии. Шальная мысль заикнулась про дракона, но сконфуженная убралась в туман, понимая свою абсурдность.
Дракон? Таких размеров? Ха-ха!
Так вот, в одном месте на самом маленьком позвоночном диске, словно на крайней штакетине этого огромного забора, крохотной искрой морозного льда, висел странный камень на странной цепи.
Как будто капля первозданного мороза, не успевшая упасть, окаменела вместе со странным, чудовищного размера монстром, такая мысль у меня возникла, когда я увидел её первый раз. Увидел и забыл.
Проходя там ещё раз, всё повторилось. Снова увидел, снова подумал, снова забыл. Только странное ощущение дежавю преследовало меня.
И вот сейчас, подумав о волшебном, якобы «Катализаторе» я вспомнил про эту «каплю»
«Ты уверен в своём желании» — мысль тёплым шёпотом вторглась в сознание, — «ты достаточно силён, чтобы явить своё желание миру»
Мурашки табуном пробежались по моему сознанию. Что-то с этой «каплей» в виде странного амулета было не так. Лич просто так воздух не сотрясает. Мелькнула трусливая мыслишка отказаться и найти что-то иное, но была затоптана в самом зародыше.
ЭТО и есть «Катализатор», который мне нужен.
Зрение поплыло, накладывая на видения костяного двора то, что видит мой единственный живой глаз.
Крыло, довольно улыбающийся с копьём в обнимку. Игла, выпускающая в пространство заклинание массового снятия негативных эффектов, «Чистку». Царёв, хмуро смотрящий на копьё Крыла и, как будто оценивая, поглаживающий свой меч. Горохова, расстроенная чуть ли не до слёз, не верящим взглядом провожает волну голубого света массовой «Чистки».
Изморозь, ледяной паутинкой затягивает потолок пещеры, опускается по стенам, покрывает камень, на котором я стою. Тухнет магический примус, единственный источник света в пещере.
Я вытягиваю руку, представляя ладонь, как место, в котором «капля» раздвинет границы мира и явит себя ему, заявляя свои права и узаконивая своё присутствие в этом месте навеки.
Ощущаю, как, обычно тёплая, но в этот раз нестерпимо ледяная волна магии Долины-Туманного-Предела промораживает меня насквозь. Вырываясь откуда-то из самой души, цепляя краем сердце, лёгкие, проходя сквозь руку.
Удар студёного ветра отбрасывает всех к стенам, впечатывая в камень лёгкие невесомые тела. Хруст. Ругательства. Истерический хохот.
В призрачном холодном свете, раскрашивая пещеру оттенками зелёного и голубого, в моей руке лежит та самая «капля». Амулет.
От него просто прёт магией костяного двора. Не той что идёт через меня, а изначальной, теперь Воплощённой в этом мире, оживляющей меня обратно, размораживающей мою руку, сердце, душу. Возвращая мне возможность дышать.
Вот оно как, оказывается. Артефакты иного мира являются его частью и при Воплощении обеспечивают тот же эффект что и здания.
Медленно покачиваю рукой… Влево… Вправо…
Не совсем. Артефакт можно перемещать.
Вижу краем глаза, как из кучи вещей, выбираются Царёв и Горохова.
Принимаю крайне заурядный вид.
— Этот Катализатор не запрещён, — но мой голос, совершенно потусторонний, ещё не «отмёрзший» до конца, портит сцену, — Артефакт из тайного хранилища почти уничтоженного рода Морозовых!
И бледная, совершенно охреневшая Рух икает и испуганно кивает рыжей головой:
— Из тайного же! Конечно!
И лишь истерический ржач Крыла, доносящийся из-под его рюкзака, ломает всю эпичность момента. Убью скотину! Превращу в какого-нибудь тупого зомби.
И ржач, как по волшебству, затихает, сменяясь странными, булькающими звуками.
Глава 10
Ясная морозная ночь накрыла Екатеринбург, загоняя живых по тёплым домам на ночёвку. Но, жители города не спешили ложиться спать. Слишком свежи были раны, нанесённые Вторжением. Жители города и Воплощённые создания Порядка, не прерываясь ни на минуту, плечом к плечу, восстанавливали город. Яркие мундиры Воплощённых единичек мелькали тут и там, рядом с серыми и грязными одеждами обычного рабочего люда. Горожане, под руководством родовых специалистов разгребали завалы, растаскивали сожжённые и обрушившиеся строения, расчищали площади и дороги. Уже были видны дымы над металлургическим заводом. Восстанавливаются производственные мощности. Скоро будет первая после вторжения плавка. Первый собственный металл.
Город возродится. Как много раз до этого.
И даже угроза набега диких, висящая над выжившими, не останавливала работы. Воля императора, помощь, присланная из столицы, хранила жителей города от любых угроз. Быстрые горгульи патрулировали территорию вокруг города с воздуха, и никакие дикие не могли напасть неожиданно. И если сил Апраксиных, рода, который десятилетиями хранит Екатеринбург, окажется недостаточно, то в бой вступят силы императора, высланные в помощь Апраксиным.
В зале координационного совета Цитадели Порядка глава рода Апраксиных задумчиво и мрачно рассматривал город, раскинувшийся у его ног. Свет далёких костров, и тёмные фигуры, снующие вокруг них, создавали в городе причудливое освещение, мрачное, изменчивое. Тревожное. Ровно в тон мыслям патриарха Порядка.
Двери зала с треском распахнулись, впуская в святая святых крепкого седого старика, одетого в свободные меховые одежды, и при ходьбе опирающегося на длинный и крепкий посох.
— Что происходит, Игнат? Я требую ответа!
Игнат Прохоров, патриарх Порядка, глава рода Апраксиных тяжело вздохнул, отворачиваясь от панорамного окна и отбрасывая мрачные думы:
— Что случилось, Прохор Савельевич? Что заставило вас бросить свои дела и искать меня в эту холодную ночь?
Прохор Савельевич Апраксин, один из трёх старейшин рода, одинокий старик, возрастом уже далеко за семьдесят, ещё в тридцать потерявший всю свою семью во время Вторжения, но не опустивший руки от горя, наоборот, зубами вцепившийся в силу и ставший сильнейшим магом Апраксиных, был зол и не скрывал этого.
— Почему в нашем городе командует какая-то шваль? Когда Апраксины успели лечь под Петьку Сухарева и раздвинуть ляжки? Отвечай, паскуда! — седой старик широкими, совсем не старческими шагами, дошёл до патриарха Порядка и замахнулся на него своим посохом.
Прохор Савельевич Апраксин, наставник трёх последних поколений магов рода, был не просто зол. Он был в ярости. Допустить в вотчину рода посторонних, разрешить им пользоваться своей бесовской маной, дать им власть над молодыми умами, позволить воспитывать тех, кто в будущем станет новой опорой рода?! Неслыханно!