Но, я верил в лучшее.
Директор известен своими Воплощёнными созданиями. Под его началом будут сражаться несколько гремлинов, до десятка горгулий и один голем. Особенно впечатляет практически неуязвимый шестиметровый человекоподобный голем. Магическая тварь, состоящая из волшебного живого камня и металла.
Плюс сам директор очень сильный маг.
Не менее сильный маг, возможно не только боевой направленности, его родственница. Она для меня вообще пока тёмная лошадка.
Что этому всему можно противопоставить?
Ну, во-первых, у меня есть Игла.
Сила, мощь и разнообразие защитных заклинаний, которые моя невеста может применять — пугает даже меня. Я больше чем уверен, что на любое ударное воздействие директора и его родственницы, мы с Иглой найдём защиту, превосходящую по силе применяемую атаку.
Во-вторых, есть надежда ещё и на Порядок.
Во всех книгах по магии чёрным по белому написано, что чем ближе к сердцу Воплощённого Плана, тем сильнее угнетается вся посторонняя магия. Что обороняться всегда легче, чем нападать. Что преимущество всегда на стороне защищающихся. А значит, Порядок хоть немного придавит возможности и директора. Надеюсь только, что мои возможности Порядок придавит слабее.
В худшем случае по магии у нас с директором будет паритет. Оставалось только придумать способ справиться с огромным, практически неуязвимым шестиметровым големом, способным одним ударом любой из конечностей превратить нас в мокрую кровавую лепёшку.
Вся надежда на Скелеты. После того как я вытащил в этот мир загадочный шар-артефакт Долины-Костяного-Тумана, насыщенность энергией окружающего пространства резко выросла и я точно знал, что теперь могу Воплотить больше чем одного скелета. Но, насколько больше, я пока не проверял. Буду проверять сразу в бою.
Ещё у меня был Крыло, который, я был уверен, способен на достаточное время прикрыть меня и Катю от атак горгулий. Был Стержень, который будет пытаться в невидимости добраться до директора. Нудному и Царёву с Рух в предстоящем бою ролей пока не находилось.
Картина будущего боя как-то складывалась, тем самым успокаивая меня и настраивая на боевой лад.
Стоило нам миновать огромные ворота внутренней стены, гостеприимно распахнутые для всех, как с головы как будто сорвали мешок, мешающий видеть и слышать всё, что творилось вокруг нас. Яростный клёкот, от которого у меня по спине табуном пробежались мурашки, а сердце ухнуло куда-то в пятки, разорвал звенящую тишину.
Над крышами показался огромный бело-рыжий грифон, мощными взмахами крыльев набирающий высоту. Грифон был ранен, бурые кляксы крови виднелись на крыльях и теле красивого зверя. Грифон был в ярости. Его клёкот не стихал ни на секунду, разрывая воздух над невидимой в настоящий момент Ареной. Десяток взмахов огромных крыльев и вот создание Порядка складывает крылья, грациозно изворачивается и камнем падает вниз, скрываясь от нашего взгляда за крышами домов.
Я облегчённо выдыхаю. Зверь атакует не нас.
Не обращая никакого внимания на грифона и его боевые крики, Малыш на максимальной скорости двигается в сторону Арены. Своего собрата костяная химера ощущает даже лучше, чем я. Вермайер же уже добрался до своего места на трибунах. К нему-то мы и направляемся.
Ещё через секунду мы вылетаем на площадь перед центральными воротами Замка Порядка. Дыхание перехватывает от открывающейся картины. Площадь воистину огромна. Она похожа на противоестественную смесь современной спортивной арены из моего прошлого мира с Колизеем древнего Рима, на песке которого на потеху толпе убивали людей. Только арена, на которой происходит бой, утоплена вглубь земли на глубину метров тридцати, а места для зрителей оборудованы на склонах получившегося котлована.
И там, на этих склонах, на выдавленных магией в мёрзлой земле уступах, сейчас собрались почти все жители города.
И свободных мест на трибунах было не меньше половины.
Все эти мысли пролетели мимо, задев меня лишь самым краем. Я пытался рассмотреть происходящее на самой Арене.
Пытался увидеть тех, кто сражается.
— А разве старый Патриарх умел Воплощать грифона? — удивлённо восклицает Игла, первая рассмотрев, что происходит на Арене.
Я в изумлении вижу, что совсем не Игнат Апраксин сейчас стоит лицом к лицу с Сухаревым. На Арене стоит мой дед, бледный как смерть, трясущимися руками опираясь на вычурный посох Старейшины и прожигая ненавидящим взглядом стоящего напротив него нового директора школы. И хоть между противниками поле Арены, растянутое на добрые триста метров, кажется, что они стоят в шаге друг напротив друга.
Вермайер, судя по всему, был неправ, говоря, что всё это затянется до вечера. Мы еле успели к самому концу.
Всё как будто замирает, пока я осознаю увиденное.
Чуть в стороне, рядом с местами главной семьи, лежат четыре тела, с головой укрытые простынями. Когда-то чистая белая ткань пропиталась кровью и потемнела.
Рядом с одним из тел сидит мой младший брат Георгий. Он закрыл лицо руками, его плечи сотрясает плач.
На местах, которые могут занимать только члены главной семьи Апраксиных и Старейшины, я вижу две хрупкие фигуры, одна в латных доспехах, другая в красивом платье с чем-то меховым поверх. Мариша и Ульяна стоят плечом к плечу, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. По их щекам текут слёзы, в их глазах горит ненависть.
Взгляд Маришки прикипел к Арене, она не смотрит на бой голема и грифона. Она не отрывает взгляда от Степана Сухарева, «Палача Императора», с полным равнодушием убивающего нашего деда.
Взгляд Ульяны направлен на зрительские трибуны, в противоположный край Арены. Там сидит незнакомая мне беловолосая девушка, окружённая буквально толпой сурово выглядящих магов в имперской униформе. Беловласка открыто улыбается, глядя на Ульяну.
Я не понимаю происходящего. Как мне сказал Вермайер, а ему директор, всё должно было быть не так. Бой только Воплощённых созданий, когда черту Арены не переступают их Хозяева. Бескровная смена власти в роду.
Чудовищное подозрение приходит на ум, и я потусторонним взглядом осматриваю деда. Дистанция большая, но даже так я вижу тончайшие нити заклинания, опутывающие разум старого патриарха рода.
В два прыжка костяная химера оказывается рядом с Вермайером, полным неверия взглядом рассматривающего происходящее на Арене.
— Что-то можно с этим сделать? — совсем тихо шепчу я ему, спрыгнув с Малыша и замерев рядом с доком.
— Нет, — отрицательно мотает головой Вермайер, — они сами избрали бой до смерти, перешагнув границу Арены. Магия замка не пропустит туда никого, пока они оба живы!
Хочется ругаться. Такой Виры за свою смерть я не хотел.
Тем временем события на Арене и не думали останавливаться.
Четыре арбалетчика, три обычных, один элитный, Воплощённые дедом, вели непрерывный огонь по Сухареву. Триста метров расстояния для их зачарованных и усиленных арбалетов не было препятствием, но директора защищали горгульи. Болты с бессильным скрежетом и треском в мелкую металлическую крошку разбивались об их каменные тела, не нанося никакого урона. Лишь только заставляли защиту, наложенную на горгулий, вспыхивать рваными отблесками. Восемь каменных горгулий директора замерли в ожидании, окружив и прикрыв телами своего Хозяина.
Алебардщиков деда видно не было. Как и директорских гремлинов.
В центре же Арены шла схватка гигантов. И шла она по своим правилам. Стоило грифону попытаться набрать высоту, чтобы повторить удачную атаку с воздуха, серьёзно повредившую одну руку голема, как шестиметровый исполин делал рывок в сторону деда, замершего в своём углу Арены. Состояние старого патриарха не позволяло ему двигаться, и грифон был вынужден связывать голема боем, атакуя из не самых удобных позиций и получая урон в ответ.
Долго так продолжаться не могло, неутомимый и малоуязвимый голем превосходил грифона в выносливости и живучести. Вот снова раздался яростный клёкот грифона. Его нападки на медленного и неуклюжего голема привели к закономерному результату. Крыло зверя Порядка поймано мощной рукой голема Сухаревых. Грифон пытается извернуться и освободиться, наносит удары передними лапами, вооружёнными чудовищными когтями, в грудь голему, но эти удары не наносят никакого серьёзного урона, лишь оставляя неглубокие царапины в живом камне и металле. Но и голему приходится нелегко. Его вторая рука серьёзно повреждена и добить пойманного грифона голем не может. Он лишь держит его, не давая вывернуться.