Но в последнее время такие мысли стали рождать новые желания. Хью перевел взгляд на кушетку, ложе преступной страсти, и в очередной раз пожалел о том, что не может привести Кэтрин в свою спальню, где многие поколения Макдональдов по праву наслаждались любовью законных жен.
Кэтрин снова отвернулась, проклиная себя за трусость и все же предпочитая мраку за окном странный взгляд, который устремил на нее Хью. В этом взгляде сожаление и тоска. А еще глубокое, молчаливое отчаяние.
— Ни за какие блага в мире я не отдала бы этих мгновений, — негромко сказала она, малодушно избегая смотреть в его сторону. — Если завтра мне суждено умереть, я ни о чем не пожалею. И пусть мне даже придется гореть за это в аду.
— Не думаю, что мои доблести стоят адских мук, — с усмешкой возразил Хью. — Я предпочел бы видеть тебя живой и здоровой.
Он протянул руку, и Кэтрин с готовностью бросилась к нему, отшвырнула ненужную шаль и прильнула к возлюбленному. Она не пыталась согреться, просто хотела ощутить восхитительную сладость его присутствия. Их связывала не только плотская страсть, порой это было почти дружеское объятие, когда она уютно прижималась щекой к его груди, порой он касался ее руки, тогда их пальцы сплетались, дыхание сливалось, они добродушно подтрунивали друг над другом. Словом, обычное человеческое общение, которого она, сама того не понимая, была так долго лишена. Иногда ей казалось, что она похожа на изголодавшегося человека, очутившегося за столом, полным изысканных яств.
Порой у них завязывалась беседа, живая, ироничная, полная шутливых намеков. Они часто смеялись, легко переходя от усмешки к хохоту.
Все это крепко связывало Кэтрин и Хью, однако ничего не стоило в глазах закона и Церкви, ни к чему не обязывало и ни от чего не защищало. Оба они знали, хотя пытались не думать о том, что каждый день приближает их к неминуемой развязке, за которой последует неизбежная кара.
— Мне пора, — шепнула Кэтрин, смягчая жестокость слов нежностью поцелуев.
Хью прижал ее к себе, в глазах у него застыло странное выражение, губы словно порывались что-то произнести и не смели. Ему хотелось сказать, как он ее любит, но по всем законам Божьим и человеческим именно этого он и не мог себе позволить, а потому лежал, молча уставившись в потолок, лишь крепче прижимая к себе женщину, которая стала ему дороже всех на свете. Угадав настроение любимого, Кэтрин тоже не двигалась, пока не услышала легкий вздох и всего два слова:
— Еще минуту.
Лучше бы она вообще не уходила, но, увы, скоро наступит рассвет, время расставания.
Иногда им случалось уснуть, не разжимая объятий, но сон был неглубоким, оба помнили, что ночь слишком быстротечна, через несколько часов их могут хватиться. Наутро у каждого начиналась своя жизнь, а если они встречались в большом зале или внутреннем дворе, то старательно отводили глаза, чтобы кто-нибудь случайно не заметил горящего в них желания.
«Уильям скоро проснется», — подумала Кэтрин, но даже мысль о сыне не вырвала ее из объятий Хью.
Сейчас взрослый мужчина нуждался в ней больше, чем мальчик. Почувствовав набегающие слезы, она попыталась сдержаться, но в этот момент Хью повернул голову, и при виде его несчастного лица Кэтрин потеряла самообладание и заплакала.
— Господи! — простонал он и отвернулся, словно защищая ее от своего взгляда. — Не плачь, любовь моя.
— Я ни о чем не жалею, — пролепетала Кэтрин сквозь рыдания и уткнулась ему в грудь.
А Хью, глядя на возлюбленную, так естественно предававшуюся горю, думал, что сам Господь создал их друг для друга. Кэтрин была именно такой, какой представлялась ему жена, возлюбленная, спутница жизни. И хотя восточное окно комнаты уже порозовело, он не мог отказать себе в удовольствии напоследок еще раз крепко обнять любимую. Пройдет всего несколько часов, и на него опять навалятся многочисленные заботы лэрда, ему нужно посетить западные долины, самую удаленную точку Ненвернесса, потолковать с местными фермерами, чтобы предоставить им выбор — примкнуть к восстанию или отступить. В случае поражения эти люди не только погибнут сами, но и поставят под угрозу семьи, дома. Если же они не присоединятся к мятежным кланам, под угрозой окажется Шотландия. Да, выбор нелегкий.
Не труднее и не легче того, какой в свое время стоял перед ним.
Он его уже сделал, причем давно, в тот день, когда встретился с Кэтрин. И все же как ни восхитительно было первое свидание, как ни романтичны и страстны все последующие, это не оправдывало их отношений.
Возможно, Кэтрин еще до конца не понимает опасности. Вряд ли в замке найдутся люди, знающие о существовании тайной комнаты, которую Хью и Кэтрин избрали для любовных утех, но рано или поздно это станет известным, а лэрду не хотелось, чтобы его возлюбленную кто-нибудь назвал шлюхой, чтобы от их преступной страсти пострадал маленький Уильям, да и вина перед Сарой постоянно тяготила его. Нельзя забывать и о других возможных последствиях. Не исключено, что Кэтрин уже носит плод их союза, которому будет уготована незавидная участь незаконнорожденного.
Нет, им больше нельзя встречаться. Отныне никаких свиданий, никаких объятий, никаких поцелуев. Может, он уговорит Кэтрин переехать с сыном в Инвернесс или Эдинбург и постарается, чтобы им там было удобно. Надо поскорее объявить ей о своем решении, лучше сегодня же вечером.