- Они никак не могли назваться попроще? - сетовала девочка.
Лазарь улыбался и молчал, спустив кругляши очков на кончик носа.
- И везде упоминаются одни мужчины! Как будто в роду драконьем только отец был ответственен за продолжение рода. А драконицы?... Вот вы слышали о дракониках? Или драконшах? Слова-то нет обозначающего, не то, что существа! Где говорится пусть не о подвигах и деяниях, а хотя бы внешнем облике, да, просто о существовании как таковом?
И она громко и с нарочитым надрывом в голосе зачитывала:
"Это было четырехтонное создание, с красивой рогатой головой, огромными кожистыми крыльями, мощным хвостом, покрытое радужными роговыми пластинами, которые играли в свете вспышек молний..." - описание дракона Игардтарха.
"Его крылья затеняли полнеба, когда он летел. Его глаза излучали великую силу, когда он смотрел прямо на вас. Его когти были способны превратить в щепы вековые скалы..." - весьма скромно об основателе драконьего рода Мамбрдогов.
Старик кивал головой и пожимал плечами, что распаляло Мирру еще больше:
- А драконица? Как она должна выглядеть? Ну, не как крокодилица же с крылышками! Если брать для примера птиц, предположим, петухов и куриц, то, наверное, значительно бледнее мужской особи. Хотя в мире животных - птичий закон неприменим. Там самочки зачастую ничем не отличаются от самцов, кроме, размера. В сообществе людей вообще всегда действовало правило иного рода: тут мужчина должен быть не столько привлекательным, сколько способным прокормить ту самую красивую, которая некогда имела наглость навязаться на его голову.
Магистр уже откровенно смеялся от умозаключений своей юной соседки.
- Не бери в голову, дитя, это просто домыслы безграмотных писак, их опусы весьма далеки от правды и псевдонаучны, - отвечал Лазарь, совершенно забывая, что сам же эти книги и подсовывал девочке.
Старик буквально прикусывал себе язык, одержимый желанием напомнить Мирре почившую матушку. Лазарь не мог подтвердить свои подозрения, но свято верил в то, что Клотта Эраджаль была одной из крылатого племени, а девочку просто удочерила, потому, как у Мирры не нашлось до сего момента ни единого признака принадлежности к этому роду. Она была худощавой, низкорослой, на веснушчатой мордашке выделялись большие глаза ярко-зелёного цвета, несколько широковатый рот норовил растянуться в улыбке, а волнистые русые волосы, сколько ни прибирай, торчали в разные стороны. Драконицы же рождались темноволосыми, смуглыми, с резковатыми чертами лица, отличались высоким ростом и хорошим крепким телосложением, редко улыбались и вообще были малоразговорчивыми. При приближении грозы становились беспокойными и могли даже сменить облик, взмывая в небеса крылатыми бестиями.
Мужчина совершенно упускал из виду, что способности Мирры намного превышали способности детей ее возраста, основами магии она владела в совершенстве, да и вообще, к драконьей истории с некоторых пор относилась с предвзятостью непосредственного участника.
Кем была Клотта и чего она ждала от дочери - девочка сообразила, когда катаясь на качелях, нечаянно соскользнула с сиденья, но не зарылась носом в траву, а на несколько мгновений, вполне достаточных, чтобы избежать травмы, зависла в воздухе. При этом кожа на руках Мирры зачесалась и будто растрескалась, покрываясь мелкими чешуйками, подобными тем, на которые распалась мать, а лопатки вдруг увеличились в размерах. Изменения моментально исчезли, едва девочка оказалась на ногах, на некотором расстоянии от качелей. Она застыла, обдумывая случившееся, сопоставила все сведения, почерпнутые от Лазаря и из предложенных им книг, и сделала единственно-напрашивающийся вывод:
- Я - дракон?
Точного ответа получить было не у кого, ибо матери не было уже шесть лет. А становиться предметом изучения для Лазаря не хотелось, он и так с Мирры пылинки сдувал, не на шутку прикипев к ней душой. Но, беря в расчет то, сколько литературы по вопросам драконоведения перелопатил ученый, постаралась все-таки выудить у него некоторые сведения.
- Лазарь, - как-то ощипывая птицу для обеда, завела издалека разговор девочка, - скажи, а могло ли быть так, чтобы драконица не знала точно, является ли ее ребенок драконом или нет?
- Дитя, - отозвался ученый, покрывая бисеринками букв листы собственной книги, - женщины любого клана - существа достаточно загадочные. Чтобы изучить их досконально, потребовалось бы ни одно столетие, и ни одно поколение. А пока труд был бы завершен до логического конца, в нем бы отпала надобность.
Признаться, Мирра не поняла его ответа. Либо ее пожилой друг просто таким образом ушел от сложного ответа, либо просто не знал, что отвечать.
- Но, если предположить, что ребенок был рожден не от дракона? - не отставала она.
- Ну... - старик смешно нахмурил брови и подмигнул одним глазом. - История знает немало примеров, когда спасенная принцесса проливала горькие слезы по своему гонителю, рассказывала о зарождающихся обоюдных нежных чувствах. Однако, тебя ведь волнует совсем иной случай? Я, признаться, не слышал, чтобы драконицы воровали принцев, - он улыбался во весь рот.
- Я не о воровстве говорю, - девочка немного обиделась. - Человеческий мужчина мог быть отцом ребенка драконицы? Ведь не яйца же она откладывает?
- Нет, не яйца, - Лазарь впился несколько недоуменным взглядом в вопрошающую и покачал головой, а потом признался шепотом: - Я не знаю, если честно. Живых дракониц я встречал только на страницах книжек.
Мирра выпалила не задумываясь:
- А я?
Он спустил на нос очки и скептически оглядел девочку:
- Но при чем здесь ты?
- Да, конечно, совсем ни при чем, - она ловким движением выхватила из очага жаркое, а потом потушила огонь водой из кувшина.
Во все стороны полетели искры, кухня наполнилась паром, пришлось открывать окна. Пока Лазарь пытался вызвать небольшой сквознячок, Мирра незаметно утерла слезы, размазывая по лицу сажу. Девочке хотелось укусить Лазаря, заставить его посмотреть по-другому на свою хозяюшку. Но это ведь было бесполезно. Чудаковатый старик жил в своих научных трактатах, и забывал заданные Миррой вопросы, продолжая считать ее просто забавной малышкой, некогда предложившей приют бедному страннику.
Когда драконице едва минуло четырнадцать, ученый заболел. Глупо простыл, заснув над манускриптами в неотапливаемом подвале. Несколько дней магистр провалялся в жесткой горячке, и, когда Мирра, уже испробовав все подручные средства, решилась сходить в ближайшее село за лекарем, позвал ее к себе и заставил сесть на кровать.
- Дитя, - молвил старик глухим шепотом, - поздно, время, отпущенное мне - закончилось. Я сделал много открытий. А самого главного мне увидеть было не дано. Ты - особенная девочка. Но секрет твоей необычности оказался за пределами моего понимания. Я бы не удивился, если бы ты оказалась кем-то другим, а не тем, кем кажешься...
- Лазарь! Не оставляй меня! - она бережно взяла его за руку и поцеловала. - Мне не к кому обратиться. Никому в этом мире нет до меня дела.
- Я всегда подозревал, что в твоем рождении присутствовала какая-то тайна. Думаю, раскрыть ее может только твой отец, - по щеке Лазаря покатилась горячая слеза. - На пороге вечности дороги прошлого и будущего оказываются едиными. Мне кажется, он скоро отыщет тебя. Не отвергай его, - старик сильно закашлялся. - А я... Не оставлю... Тебя...
С этими словами Лазарь умер. Мирра сначала начала плакать, потом попыталась согреть своим дыханием его остывающее тело, но вдруг из ее горла вырвался мощный сгусток пламени, моментально превративший останки ученого и кровать, на которой он лежал, в дымящиеся головешки. Девочка поднесла было со страху руку к лицу, но перед ней была не ее худощавая ладошка, а когтистая лапа, покрытая блестящей плотной чешуей. Мирра выскочила из комнаты и, непривычно громко топая по пустынным коридорам, помчалась в столовую, где висело на стене единственное зеркало. Увиденное поразило ее воображение. Несмотря на то, что осознание себя ею осталось прежним, ничего в отразившемся облике не напоминало ее былую. Она стала настоящим драконом: с мощными крыльями, лапами, хвостом. И, как девочка ни старалась, превратиться обратно не удавалось. Это немного испугало её. Мирра знала, как жить в облике человеческом, а что делать в этом? И не у кого было спросить.Девочка не могла вспомнить, происходило ли что-то аналогичное с матерью. Казалось, что она всегда была на виду, полностью владела собой.