– Не стоит сразу переключаться на меня, – Кира зашла за его стол и положила руку на его плечо. – Я могу и подождать, а твои дела нет. Не хватало еще того, что у тебя из-за меня сорвется важный контракт или сделка!
– Ты не обидишься? – оживился Дима, посмотрев на жену снизу-вверх.
– Что за глупости? – всплеснула руками Кира и, обойдя стол, села напротив в кресле. – Я не хочу рабочее время тратить на личные дела. Оставим личное для внерабочего времени.
Дима довольно улыбнулся. С ним явно что-то творилось, не свойственное ему. Или она так на него действовала? Она заметила, что стоило ей быть с ним нежной и ласковой, он готов был горы свернуть ради нее. И похоже, что в ее воскреснувшие чувства к нему он верил.
Верил, но отношений с Настей не прекращал. Кира то и дело случайно замечала их взгляды друг на друге, резкие отстранения друг от друга, когда она без стука входила в кабинет Димы, его каждодневные поездки «по делам» сразу после работы или, когда он довозил жену до дома (Кира иногда по утрам ездила с ним в его машине) и поздно возвращался потом домой. Один раз Кира увидела Диму только утром на рабочем месте. В оправдание он что-то промямлил не совсем внятное, но Кира пропустила все мимо ушей. Не хотелось слушать ложь. Но и выглядеть при этом униженной из-за его измены не хотела. Ей приходилось мириться с этим. Она могла пресечь все отношения с Настей, но это означало, что ей время от времени придется делить с ним постель. Этого она не хотела. Она выбрала меньшее из зол, продолжая прикидываться глупой и невнимательной женой, когда дело касалось Насти.
Настал день свадьбы Златы и Паши.
Кира ждала этого дня с нетерпением. Она была рада за подругу, ведь та выходила замуж по любви. Злата несколько лет шла к этому шагу. Но свадьба по каким-то причинам всегда откладывалась. И вот сегодня этот день настал.
Кира осталась ночевать у подруги, чтобы с утра без лишней суеты и переживаний собраться. Девушка проснулась раньше будильника. В полуоткрытое окно проходил морозный свежий воздух. Занавески слегка колыхались от дуновений ветра, в окно рвался утренний свет. Кира глубоко вздохнула, и с улыбкой потянулась словно кошка.
Но тут же замерла, почувствовав в животе необычное движение – пинок. Слабый, едва ощутимый. Потом еще один, уже более настойчивый.
И мир вдруг перевернулся.
Ребенок.
И Кира его теперь чувствует. Он шевелится. Пинается.
Она медленно поднесла руки к животу.
Кира повернула голову в бок и встретила взгляд Златы, внимательно и с интересом наблюдавшей за ней.
– Пинается? – прошептала Злата с улыбкой, взглядом указав на живот подруги.
– Сегодня почувствовала это впервые, – Кира нежно поглаживала живот. – Это…так необычно и так приятно. Я вдруг почувствовала вселенскую ответственность за него. Там рождается жизнь, – Кира наконец улыбнулась. – Наверное, я начинаю любить этого ребенка. По крайней мере, я больше его не ненавижу.
Кира подошла к окну и ахнула. Настроение ее поднялось настолько высоко, что, казалось бы, ничего его больше не могло испортить. Кира давно не радовалась так, как первому снегу, покрывшему город ночью, свежему морозному воздуху, врывающемуся в комнату.
Сегодня ее жизнь снова поменяла направление, снова изменилась.
Свадьба Златы в корне отличалась от свадьбы Киры. Она не была столь роскошной и многолюдной. Присутствовали только самые близкие и родные люди. Не больше пятидесяти человек. Это было желанием Златы, и Паша выполнил его без споров. Наряды жениха и невесты были изысканными. Но от Златы невозможно было оторвать глаз. Она была похожа на ангела – вся идеально безупречная, очень красивая и светящаяся от счастья.
Празднование проходило на Невском проспекте, в гранд-кафе «Прованс» на корабле «Летучий Голландец» в теплой атмосфере. Украшение зала состояло из белого и красного цветов, мягкой подсветки, с красными свечами на столах, покрытых белой скатертью. За панорамными окнами представлялась взору Нева и Зимний дворец.
Снова Невский.
Словно в Питере не было других проспектов и улиц. Но по воле Судьбы Киру притягивало всегда именно на Невский проспект.
Уставшая, но довольная прошедшим днем, Кира вернулась домой с Димой. Она ему так и не сказала, что ребенок начал подавать признаки жизни.
Дима тихо вошел в ее комнату, прокрался к кровати и удобно расположился рядом, обнимая одной рукой, но едва касаясь Киры. Он боялся потревожить ее сон.