— Он словно отрезал пути фэа к хроа, не отделив ее, впрочем, до конца. Там пустота. Там нет совсем ничего. Вечный холод, с которым не сравнятся даже ветра Хэлкараксэ. Нет надежды. Нет никого и ничего. Ты лишен любой защиты, но постоянно, каждое мгновение ощущаешь его омерзительный взгляд. Стоит лишь захотеть — и все в миг завершится. Только цена, атто, меня не устраивала — он требовал за освобождение службу ему, — Аракано замолчал, переводя дыхание. — Но каждый раз я отвечал отказом. Искал иные пути вернуться. И наконец нашел.
Финголфин вопросительно посмотрел на сына.
— Память. Меня разбудил свет Лаурелина. Хотя, конечно, это был Анар. И ты. Ты ведь звал меня? Я слышал все это время. И тебя, и Финьо. Не мог ответить. А сегодня я увидел, нет, почувствовал золотой свет Древа и смог прорваться, услышав твой зов.
— Все верно, йондо, все верно, — шепотом произнес Нолофинвэ. — Я вспоминал нашу первую поездку в Валмар. Ты тогда был совсем малышом и так радовался, что увидишь золотой город. И Лаурэлин с Тельперионом. Помнишь?
Аракано кивнул и вновь сжал пальцы отца.
Дверь распахнулась, и верный, держа поднос с кувшином, в котором плескался янтарный напиток из северных ягод, улыбнулся Аргону. Рядом с сосудом на блюде лежали ароматные, только что выпеченные лепешки, к которым полагалось морошковое варенье, налитое в керамическую мисочку.
— Угощайтесь, лорд, — радостно произнес он. — С возвращением!
Крепость приближалась, а голову никак не желали покидать картины недавнего видения. Было ли это будущее, или же усталость сыграла с ним злую шутку, Куруфин не знал, однако, оглядев войско, а также не обнаружив даже следов присутствия тварей, решил оставить сына во главе и подъехал к брату, тут же улыбнувшемуся ему. Турко был бледен и, как понял Искусник, уже с трудом держался в седле, но сообщать об этом категорически не желал. Наоборот, продолжая несколько деланно улыбаться, Келегорм завел совершенно неуместный разговор о погоде, охоте и даже попытался пошутить. Впрочем, он был тут же раскрыт.
— Будет тебе и добыча, и танцы, и состязания. Ты только держись, подъезжаем уже, — Куруфин внимательно посмотрел на брата. — Осталось совсем немного, торон.
— Курво! Да я… — он опасно качнулся в седле.
— Тьелко, кого ты хочешь обмануть, а? — с легкой укоризной произнес он.
Хуан преданно продолжал трусить рядом, тяжело дыша и вывалив язык. Пес категорически отказывался оставлять хозяина одного, а взять его в седло перед собой Келегорм по понятным причинам не мог — размеры волкодава не предполагали таких поездок.
Тем временем в крепости заметили возвращавшихся воинов и, получив сигнал от лорда, распахнули ворота.
Первым во двор въехал Тьелпэринквар. Он же и раздал распоряжения верным, не дожидаясь отца и дяди, ехавших ближе к концу войска. События последних дней сильно повлияли на юного нолдо, сделавшегося намного серьезнее и в то же время внимательнее и заботливее по отношению к окружающим.
Выбежавшую навстречу мать он заметил сразу же. Быстро спешился, и обнял ее.
— Тьелпэ, родной мой, — проговорила Лехтэ. — Ты в порядке? Я так за тебя волновалась!
— Аммэ, все хорошо. Мы остановили ирчей, а скоро покончим и с теми, кто сумел все же прорваться к югу, — начал он. — Так что ни ты, ни другие нисси пока не покидайте крепость. Впрочем, отец тебе сам об этом еще скажет.
— А он…
Договорить Лехтэ не успела, заметив мужа, помогавшего брату спешиться. Тот сопротивлялся, ругался, но в итоге почти повис на руке Куруфина.
— Что с Турко? — обеспокоенно спросила Тэльмиэль. При этом она не сводила глаз с любимого, который, во всяком случае, выглядел хоть и усталым, но не таким бледным, как Тьелкормо.
— Дяде досталось в бою, — ответил Тьелпэ и поспешил к тому на помощь, чтобы дать возможность родителям наконец встретиться после относительно долгой разлуки.
— Мельдо! Я… — договорить она не смогла, тут же оказавшись в объятиях мужа.
Молча, без слов они поняли друг друга, стоя почти посередине двора, среди нолдор, занятых делами. Для них в тот миг не существовало никого. Впрочем, таких пар было не так уж и мало, а остальные эльфы с пониманием отнеслись к происходившему, и некоторые даже призадумались, что и в Белерианде, где враг так близко, стоило бы создать семью.
— Это тебе, мелиссэ, — Куруфин вручил букет из осенних листьев.
И этот простой подарок, но сделанный искренне и от всего сердца, растрогал Лехтэ. До слез, до жаркого поцелуя, до вырвавшегося признания:
— Люблю тебя!
Погода теперь все сильнее напоминала весеннюю, хотя безусловно никто не рассчитывал полностью избежать зимы. Однако солнце проглядывало чаще, чем в последние недели, освещая еще прятавшийся под деревьями снег, шире были и встречавшиеся в полях ручьи и разводья. Казалось, природа, сбросив наконец гнетущую тяжесть темной магии Моринготто, спешила вернуться в свое привычное, естественное состояние. И часто Финдекано, глядя на весело поблескивающие в лучах Анара капли, гадал, чего ждать дальше — цветения вереска и душицы, маков, ромашек и колокольчиков или же наступления холодов в положенные сроки.
На ветку неподалеку опустилась желтогрудая иволга и, обдав неосторожных наездников каскадом холодных капель, принялась прочищать горлышко. Воины было заслушались, но лорд поспешил им напомнить, что опасности еще не миновали, и расслабляться недопустимо.
Однако продвигаться вперед с каждым днем становилось все трудней. Дороги порядком развезло, и часто приходилось ждать ночи, которые все еще бывали прохладны, и тогда тропы немного подмораживало. Однако нередко они вынуждены были спешиваться и идти напрямик — через грязь и топи.
— Тут неподалеку, — заговорил подъехавший Тарион, — есть поселение авари. Заглянем к ним?
Фингон подумал немного и покачал головой:
— Еды у нас достаточно, а ради праздного любопытства не стоит — только время потеряем.
— Понял.
День клонился к вечеру, и очередной переход, порядком измотавший отряд, остался позади. Разведчики высматривали подходящее для стоянки место, и вскоре предводитель приказал направляться в сторону небольшой березовой рощицы, что виднелась в отдалении.
Разбив лагерь и выставив часовых, все с удовольствием наконец спешились и принялись расседлывать лошадей. Фингон тревожно посматривал на небо, сам плохо понимая, что его гнетет. Закат был в этот день немного ярче обычного — богаче краски, от золотого до темно-багряного и фиолетового, однако ухо не улавливало никаких подозрительных звуков. Он уже собирался послушать, что происходит в округе, с помощью фэа, тем самым способом, какому научила его Армидель, однако в этот момент еле слышно зашуршал подлесок, и два разведчика, выйдя на поляну, направились к нему.
— Мой принц, ирчи, — четко и лаконично доложил один из них и принялся излагать подробности.
Отряд голов в двадцать шел через поля, тяжело нагруженный — очевидно, что кто-то в окрестных селениях уже пострадал от нашествия тварей. Решение Финдекано принял мгновенно:
— По коням!
Воины спешно поседлали лошадей и, несмотря на усталость, скоро были готовы к бою.
— Ничего, — погладил принц по носу своего четвероногого друга, — еще немного, и мы с тобой оба отдохнем.
Конь кивнул, давая понять, что может продолжать путь. Оставив нескольких воинов для охраны лагеря, нолдор поспешили туда, куда указали им дозорные.
Вечер постепенно перерастал в ночь, и эльдар торопились. В темное время преимущество все же было на стороне тварей.
Деревья закончились, и Финдекано сделал знак рукой, призывая остановиться, а сам стал присматриваться. До ирчей оставалось не более полулиги, и их фигуры уже были четко видны на фоне прогорающего заката. Они двигались, выстроившись в рваную цепь. План созрел мгновенно.
— Разбить их отряд на мелкие части и окружить, — приказал Нолофинвион.
Тарион кивнул:
— Понял тебя.
— Тогда вперед.