— Родной мой, — прошептала наконец Армидель, и в этом слове ясно слышались волнение и тревога о нем, бессонные ночи, и звон стали, пение тетивы луков. Потом, чуть позже, он расспросит ее обо всем, что происходило в его отсутствие, пока же…
Пока же, вздохнув глубоко, Фингон с трудом разомкнул объятия и взял любимую за руку. Плечом к плечу, на ходу раздвигая травы, пошли они к блестевшему в отдалении морю. Воины нолдор и охрана фалатрим по-прежнему держались в почтительном отдалении, не желая мешать. А двое, дойдя до самой кромки прибоя, уселись на песке и, обнявшись, смотрели, как Анар медленно погружается в воду, а на темнеющем небе все ярче проступают крохотные разноцветные огоньки — творения Варды. Сил для того, чтобы говорить, не было, но фэар пели, ликуя, и лучше всяких слов говорили они. Обо всем, что было испытано порознь, о счастье и радости встречи.
Тарион в конце концов отправил большую часть отряда в Бритомбар, оставив лишь несколько нолдор. На всякий случай. Над городом поплыл колокольный звон, и верный воин, слушая его, глядел на лорда и его невесту и улыбался, тепло и по-доброму, словно любящий родитель при виде дитя.
Финдекано лег, откинувшись на песок, и, по-прежнему обнимая любимую, принялся рассматривать звезды. На сердце впервые за многие недели было легко и свободно. Ему казалось, что колокольный звон долетает из далекого Амана, из золотого Валмара или из его детских снов. А море шептало им, будто пело знакомый с юных лет мотив.
«Люблю тебя», — подумал он и, Армидель услышала. Тогда он приподнялся на локте и, посмотрев в родные глаза, склонился и сделал то, о чем давно мечтал — поцеловал невесту. И ощутил горячий, не менее страстный ответ.
Лантириэль вздохнула и продолжила готовить отвар. Большинство раненых уже покинули палаты исцеления, лишь некоторые еще нуждались в помощи. Однако деву волновало не это. В последнее время лорд Таргелиона перестал заводить с ней разговоры, кроме тех, что касались ее обязанностей в крепости. Изменения в поведении Карантира начались достаточно давно, с тех пор, как тот вернулся со свадьбы кузена. Он стал холоднее и сдержаннее, хотя синдэ чувствовала пламя, что вздымалось в его фэа при ее приближении. Решив, что чем-то обидела его, Лантириэль на время отдалилась сама. Как оказалось, Морифинвэ таким поведением девы остался только доволен.
Нападение тварей на Таргелион и сражения заставили ее на время забыть об изменившемся отношении Фэанариона. Однако не волноваться за него она не могла, каждый раз с беспокойством ожидая вестей. Впрочем, отлично исполнять свои обязанности это ей не мешало.
Теперь же, когда тень Ангбанда была рассеяна, а орки перебиты, дева хотела получить ответ от самого Морифинвэ, а не теряться в догадках.
Закончив с отваром, Лантириэль аккуратно разлила его по сосудам и разнесла раненым, напомнив, когда и как его стоит пить. Улыбнувшись, она попрощалась со своими подопечными и, немного устало и нервно поправив волосы, отправилась к Карантиру.
— Мой лорд, что происходит? — начала она.
— Что ты имеешь в виду? В крепости и землях Таргелиона все спокойно. Скоро ожидаем послов от наугрим — попробую заключить с ними договор, — ответил тот, пояснив: — Уж очень мне их металл понравился.
— Я не об этом. Вы недовольны мной. Что я делаю неправильно? — пальцы девы беспрестанно поправляли кольцо.
— С чего ты взяла? Я доволен твоей работой. Ты отлично справляешься! — Карнистир даже немного улыбнулся.
«Как, как сказать ей, что люблю больше жизни, но не готов погубить ее своим чувством?! Я же видел, понял тогда, что она попадет в Аман через Чертоги Намо, не по морю. И я был рядом. Значит, не уберег… Пусть тогда считает меня… да кем угодно! Лишь бы жила!» — мысли его неслись, обгоняя друг друга.
— Благодарю вас, лорд, — слова девы вернули Морьо к реальности. — Но я хотела бы знать, что мне следует делать, чтобы… чтобы вы вновь говорили со мной, как прежде?
— Ничего. Я не изменил своего отношения к тебе, Лантириэль. Ты прекрасная целительница, и знаешь это, — заставил себя произнести эти слова Карнистир.
— Я поняла. Прошу простить, но я немедленно покину крепость.
— Не смей!
— Не кричите, лорд. В ваших землях немало поселений эльдар. Думаю, я найду где применить свои умения!
Дева развернулась и решительно вышла. Слезы невольно брызнули из глаз, и Лантириэль побежала.
Дверь грохнула о стену, когда Карантир осознал, что только что натворил.
— Вернись! — прокричал он, бросаясь за ней, и, забывшись, позвал: — Ланти! Люблю тебя! Ланти!
Ответом ему послужил лишь стук копыт по двору крепости.
Ородрет молча глядел вслед удалявшемуся отряду брата. Финдарато. Старший, уверенный в себе и своих силах, готовый поддержать любого из семьи. Да и не только из нее. Не раз рисковавший собой в боях, но всегда доверявший соратникам, он так и не рассказал, где же располагается его королевство.
Артаресто чувствовал себя по меньшей мере странно. Почему-то он изначально был уверен, что Финрод если и не начертит ему карту, то уж точно подробно объяснит, где входы в сокрытый город.
Однако старший Арафинвион был неумолим, сообщив брату лишь направление, в котором следует отправить гонца и примерное время в пути, заверив, что дальше стражи сами его найдут и должным образом сопроводят. На этом их разговор закончился, а вскоре Финдарато с верными покинул остров, не забыв на прощание дать еще пару советов.
Холодный, но не ледяной, как раньше, ветер трепал золотые волосы лорда Минас Тирита, гнал прочь низкие тучи, но не мрачные мысли Ородрета.
«Как теперь быть? Родной брат не доверяет. Сам не справился с обороной. На острове! А если бы Финдэ не успел… Враг бы сделал неприступную цитадель, откуда грозил всем соседним землям…» — последний всадник скрылся из виду, и Ородрет, в очередной раз отбросив назад волосы, сжал пальцы в кулак.
«Моринготто не овладел Минас Тиритом. Значит, я превращу ее в надежную крепость, что не пропустит тварей на юг, а в случае необходимости придет на помощь. Решено! Вот только с чего же стоит начать?»
В раздумьях, Артаресто спустился со стены, и, перечитав оставленный ему Финродом свиток, призвал в зал совещаний мастеров и командиров различных отрядов, желая обсудить предложенное братом с ними.
«А еще я обязательно женюсь», — совершенно не к месту подумал Ородрет, начиная собрание.
Сквозь листву берез просвечивали яркие золотые лучи Анора, слепящими бликами отражаясь в воде. Сирион плавно, неспешно тек, словно всем своим видом говорил: «Мне некуда торопиться». Келеборн умиротворенно улыбнулся и замер, опершись на луку седла. Наконец-то он дома! Впрочем, до Менегрота оставались еще многие дни пути, но туда он пока что не собирался.
Позади осталась мрачная пустошь Нан Дунготреб, которую дориатский принц преодолел не без трепета в сердце. Опасаясь тьмы и ужаса, он не решался ложиться спать, предпочитая останавливаться лишь для того, чтобы дать краткий отдых коню. Много раз, вглядываясь во мглу и выискивая взглядом среди холмов потомство Унголиант, размышлял он, не стоило ли немного удлинить путь и вернуться более безопасной дорогой вдоль русла Сириона. Но снова и снова отвергал мысль — он и так задержался, чтобы помочь братьям любимой. Конечно, его присутствие по большому счету ничего не решало, однако он сам себе не простил бы, если такой момент переждал за Завесой.
Однако теперь все тревоги и опасности остались позади. Утром он перешел границу, спрятавшись под дорожным плащом, и теперь мог себе позволить немного передохнуть. Лишь на миг Келеборну показалось, что Дориат встретил его не только пением птиц, но и грозным шипением змей. Тряхнув головой, синда огляделся по сторонам и прислушался — ничего подозрительного.
Решив, что это ветер прошелестел по ветвям, он легко соскочил на землю и, погладив верного коня по шелковистому носу, расседлал его и почистив, отправил пастись. В дорожной сумке лежало еще немного мяса, однако прежде чем разводить костер и думать о еде, следовало и самого себя привести в порядок.