День уже начинал постепенно клониться к вечеру, и Армидель, присев за столик, пообедала ожидавшими ее фруктами и запила их ароматным травяным напитком, заодно придающим сил.
Дверь распахнулась, и леди Бренниль с улыбкой вошла и, приблизившись, поцеловала дочь в лоб.
— Ну как? — спросила она. — Ты готова?
— Почти, — кивнула дева. — Осталось только одеться.
— Тогда поторопись — гости уже начинают собираться в саду.
Та и сама слышала разносившиеся далеко окрест оживленные голоса, среди которых легко узнала Тьелпэринквара и Амбаруссу, а еще, кажется, Ородрета, но на его счет уже не была уверена.
Кончики пальцев слегка подрагивали от сдерживаемого волнения. Хотелось увидеть Финдекано, но Армидель понимала, что тот сейчас тоже собирается, и его явно не стоит отвлекать.
Она надела праздничный наряд, и леди Бренниль проворно и ловко заплела дочери волосы, украсив их диадемой. Окинув ее в конце концов оценивающим, внимательным взглядом, она довольно кивнула:
— Ты выглядишь замечательно.
Из сада, террасами сбегавшего к самой воде, уже доносились тихие, как будто чуть робкие, звуки музыки. Западный горизонт окрасился в легкие золотые тона, и стало ясно, что пора спускаться.
Армидель поднялась и, слегка прикусив губу, закрыла глаза.
— Все будет хорошо, не волнуйся, — сказал отец, вошедший, как оказалось, совершенно неслышно.
Дочь Кирдана обернулась и увидела в глазах родителя, в самой их глубине, радость и свет. Такой знакомый и в то же самое время непривычный. Как будто владыка фалатрим видел в будущем что-то, пока неведомое всем остальным, и это знание доставляло ему удовольствие.
Он протянул руку, и дочь уверенно, с достоинством вложила пальцы. Мать подала ей букет полевых цветов, собранный еще с утра девушками, и они втроем вышли из покоев и направились вниз. Стоявшие на страже в дверях верные распахнули двери, и Армидель ступила на усыпанную лепестками дорожку. В глаза ударило брызгами яркой зелени. Музыка взвилась победным аккордом, и лица гостей осветились радостью.
Она приближалась вместе с родителями к специально отведенной для торжества поляне, а справа, на соседней тропке, уже показался ее мельдо со своим отцом.
К месту проведения церемонии они подошли одновременно — добрый знак. Кирдан и Нолофинвэ отошли на шаг, а Финдекано, стремительно приблизившись, обнял невесту и заглянул ей в лицо.
— Наконец-то, — прошептал он едва слышно, одними губами.
Та улыбнулась счастливо и эхом откликнулась:
— Наконец-то…
Звуки арф и флейт стали громче. Фингон глубоко вздохнул, и сам совершенно очевидно волнуясь, и оглянулся на Нолдорана. Тот обвел взглядом будущих жениха с невестой, гостей, широко улыбнулся и, наконец, начал:
— Мы собрались здесь, в Бритомбаре, в присутствии родных и друзей, чтобы объявить о помолвке Финдекано, принца нолдор, и Армидель, принцессы фалатрим…
Он говорил, и слова его, слетая с уст, казалось не растворялись без следа, а отправлялись прямиком в будущее. Туда, где непременно всех ждало что-то хорошее, а от зла или иной скверны не оставалось следа. Они звенели чуть слышно, сплетались, подобно нитям, и дочь Кирдана прислушивалась к их нежному эху, одновременно вглядываясь в глаза стоящего напротив Нолофинвиона.
«Нолдо, — думала она. — Удивительно. Кто мог подумать, когда я была совсем малышкой, что стану невестой одного из тех, о ком тогда упоминали только в легендах».
Следом за Финголфином произнес речь Кирдан, и наконец настала очередь Финдекано. Подняв взгляд, он оглядел собравшихся, учтиво склонил голову перед владыками, а после заговорил, глядя любимой прямо в глаза:
— Я, Финдекано Нолофинвион, объявляю, что люблю Армидель Мерил Новиэль и намерен ровно через год, в начале следующего лета, взять ее в жены.
Он протянул невесте руку, прижал ее ладонь к своей груди, и та ощутила, как часто и гулко бьется сердце нолдо. Подавшись навстречу, она ответила звонко и громко:
— Я, Армидель Мерил Новиэль, сегодня объявляю, что люблю Фидекано Нолофинвиона и намерена через год взять его в мужья.
— От имени всей нашей семьи даю охотное и полное согласие, — скрепил этот устный договор Нолофинвэ.
— Я тоже даю согласие от имени народа фалатрим и нашей семьи, — в свою очередь заявил Новэ.
Молодые переплели пальцы, и оба родителя накрыли их своими ладонями. Затем Финдекано, задержав дыхание, опустил руку в карман и достал оттуда два тонких серебряных ободка. Кольца, что сделал он в одну из долгих зимних ночей в Ломинорэ, думая о далекой возлюбленной и мечтая приблизить грядущий радостный день. Он протянул раскрытую ладонь, и Армидель осторожно и бережно взяла одно колечко, побольше размером. Фингон крепко сжал в ладони оставшееся, а после надел его на палец своей мелиссэ.
— Люблю тебя, — проговорил он.
Армидель взволнованно замерла на мгновение, потом посмотрела на то кольцо, что держала в руках, полюбовалась игрой последних лучей на гранях, а после протянула руку и надела его на палец жениха.
Собравшиеся разразились радостными криками.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она, и Фингон, наклонившись, обнял деву и нежно, однако одновременно горячо и страстно поцеловал.
Музыка взвилась победным аккордом, и в этот самый момент ладья Ариэн окончательно скрылась за горизонтом. Небо укрыла темная бархатистая пелена, высветив первые яркие звезды, а ветер донес с далеких лугов густой, пьяняще-медвяный аромат цветов и трав. В морской толще заблистали таинственные искорки, и с каждой секундой они становились все крупнее и ближе, словно поднимались откуда-то из глубин на поверхность. На глазах собравшихся распустились в воде ночные лилии, и птицы запели, должно быть перепутав день с ночью.
Среди эльдар прокатился восхищенный вздох, а волны вдруг вспыхнули мириадом разноцветных огней. Они пульсировали, становились то ярче, то тише. И арфы смолкли, не в силах соперничать с окружающей красотой. Однако спустя несколько долгих минут вновь заиграли, и тогда Финдекано, взяв свою теперь уже официально признанную обеими семьями невесту за руку, повел ее в центр поляны.
Леди Бренниль подошла и надела на шею будущего зятя крупный изумруд в серебряной оправе на цепочке.
— От имени нашей семьи, — сказала она с улыбкой. — Мы рады, что станешь ее частью.
— Благодарю вас, — ответил тот, учтиво наклонив голову.
Мать Армидель отошла к супругу, и тогда старший Нолофинвион, обняв невесту, повел ее в танце.
Гости смотрели, думая о том торжестве, что должно было состояться всего через год, и на лицах их было видно ожидание чуда. Быть может, пришедшие из Амана и народы Белерианда в самом деле смогут жить в добром мире и согласии…
Танцы продолжались. Нолдор и фалатрим искренне и радостно отмечали помолвку, ведь они любили и дочь Кирдана, и Финдекано. Расходиться не хотелось никому, однако совсем юным эльфам все же стоило отправиться спать.
— Я не устала, — упрямо заявила Ненуэль. — Аммэ, я тоже хочу веселиться. Со всеми.
— Дочка, пора. Мы же с тобой говорили…
— Нет. Это малышам надо в кроватки, а я… я уже почти взрослая! И иду танцевать.
Роскошные золотые волосы дочери Глорфиделя, до этого собранные в замысловатую прическу, немного растрепались — волнуясь во время разговора с мамой, Ненуэль пыталась поправить непослушные пряди, но только усугубила ситуацию.
— Буду как папа, — решительно произнесла она и сняла все заколки и зажимы.
— Дочка! Мы уходим, попрощайся, — настаивала нолдиэ.
— Один танец, — непреклонно заявила малышка. — Пожалуйста…
Вилваринэ кивнула, но сочла нужным добавить:
— Этот. После мы уходим.