— Спасибо тебе, — наконец прошептал он.
— Люблю тебя, — отозвалась она.
О чтении больше не могло быть речи. Они взялись за руки и отправились бродить по саду. Пели первые весенние птицы, возвращавшиеся из теплых земель. Галадриэль и Келеборн слушали их голоса и пытались угадать, что готовит им судьба. Однако будущее на этот раз было скрыто плотной, непроницаемой пеленой. И все же оба от всей души надеялись на что-нибудь хорошее.
Утром, едва ладья Ариэн начала всходить на небосклон, высветлив его восточный край, жених с невестой отправились в покои целителей. На этот раз на процедуре не было посторонних — лечение слишком интимный процесс, и касается он только больного и лекаря.
Для Келеборна у стены была приготовлена кушетка, и мастер Мерион велел ему ложиться. Синда послушно разделся, вытянулся на боку и прикрыл глаза.
— Вы готовы, госпожа? — спросил целитель.
— Да, — уверенно ответила Галадриэль.
— Хорошо, — кивнул тот. — Тогда садитесь вон на тот стул.
Она устроилась поудобнее и глубоко вздохнула. Еще раз мысленно повторила порядок действий. Тем временем Мерион налил из бутыли темного стекла густой рубинового цвета настой и протянул кубок со словами:
— Каждый выпейте по половине.
Выполнив и это указание, нолдиэ дождалась, пока целитель чуть отойдет, и прошептала:
— Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, родная, — мгновенно отозвался Келеборн.
Она коснулась осторожно его плеча и ощутила под ладонью тепло. Любимый лежал, безоглядно вверив ей свою жизнь, и только частое биение жилки говорило о тщательно сдерживаемом волнении.
И тогда Галадриэль закрыла глаза и запела. Слова Песни, рождаясь в груди, проходили через сердце и фэа, напитывались ее любовью и только после этого проникали в роа того, чьего выздоровления она жаждала всем своим существом. Мотив сплетался в причудливый, замысловатый узор, горевший перед мысленным взором глубоким золотистым цветом. Нити пульсировали, опутывали черноту в глубине роа, которая болезненно металась, безуспешно пытаясь найти выход, постепенно затягивали и душили ее.
Наконец, когда аркан был полностью построен и тьма пленена, Галадриэль потянула нити и мягко извлекла из тела любимого. Тот с облегчением выдохнул, и, если бы она в этот момент могла его видеть, то непременно заметила, что черты Келеборна заметно расслабились, а лицо обрело спокойное, умиротворенное выражение.
Убрать из роа лишенные силы обрывки нитей тьмы уже не составило труда. Прошло еще четверть часа, и все было кончено.
Когда Галадриэль открыла глаза, по лицу ее струйками сбегали капельки пота. Мастер Мерион подал ей воды и целый лембас, а когда молодая целительница немного восстановила силы, просто прошептал:
— Это было великолепно.
И дева улыбнулась, слабо, но искренне.
— Благодарю тебя, родная, — прошептал столь же обессиленный Келеборн.
Лицо его теперь лучилось внутренним чистым и ярким светом, и Галадриэль подумала, что запросто могла бы ослепнуть. Ну, или влюбиться, если бы до сих пор по какой-то невероятной причине не испытывала таких чувств к своему синда.
Келеборн с заметным усилием поднялся и, отдышавшись, оделся. Подумал немного и, потянувшись, крепко, со страстью поцеловал мелиссэ.
— Теперь оба идите завтракать и набираться сил, — распорядился лекарь не терпящим возражений тоном. — Сможете сами дойти? Или вас проводить?
— Все в полном порядке, — заверил синда.
Впрочем, уже через пару минут выяснилось, что за дверями их обоих ждет Артаресто. Узнав, что исцеление его будущего зятя прошло успешно, лорд от всего сердца поблагодарил верного и вместе с сестрой и ее будущим мужем направился в сторону донжона.
— Я хотел просить тебя кое о чем, — заговорил Келеборн, обращаясь к будущему родичу.
Тот обернулся и посмотрел вопросительно:
— Я слушаю тебя.
— Понимаешь, я бы хотел получше изучить военное дело. Мне в общем уже приходилось командовать, но чувствую, что слабоват.
— Что ж, — отозвался Ородрет, — ничего не имею против. Но тогда изучать надо начинать с самого начала. То есть со службы рядовым воином. Конечно, на советах командиров ты тоже будешь присутствовать.
— Согласен. И благодарю за разрешение.
— В таком случае приходи завтра утром на тренировку.
Ородрет толкнул дверь, ведущую в столовую, и Келеборн, остановившись на мгновение, закрыл глаза и глубоко вздохнул. И снова на его лице Галадриэль прочла глубокое, безграничное счастье, и ощутила, как оно проникает и в ее собственное сердце и душу. Даже несмотря на аванирэ.
Магический удар пришел неожиданно и оказался почти что болезненным. Мелиан недовольно зашипела, чем вызвала недоуменный взгляд Тингола, нежно поглаживавшего ее пальцы.
— Пусти! Ты только для одного… об одном и думаешь! — в сердцах вскричала Мелиан, вставая со ставших такими привычными за многие века колен Элу.
— Потом продолжим, — опомнившись, ласково продолжила майэ. — Я постараюсь загладить свою вину, мой дорогой король.
Взгляд Мелиан обещал многое, очень многое взволновавшемуся было королю. И он же успокоил, рванувшегося следом за ней Эльвэ, погрузив в мир сладких грез.
«Келеборн потерян — даже если он и рискнет вернуться, больше использовать его нельзя. Его нолдорская подстилка умнее, чем хочет казаться!» — Мелиан зло покосилась на вышитый подарок Артанис и вышла из зала.
Неприятное чувство от удара, когда паутина заклинания оставила тело Келеборна, начало проходить, но вместе с тем росла досада и осознание того, что Тингол еще побудет королем и мужем.
«Жаль, что ему не понять всю прелесть тьмы, ее величие, боль и наслаждение ею», — в памяти Мелиан вновь непрошено возник падший вала, открывшей ей в свое время небывалые ощущения, которые позволяла ощутить эта фана.
— Naneth, все хорошо? — Лютиэн догнала медленно бредущую по Менегроту Мелиан.
— Конечно, родная, — отозвалась та. — Как твои дела? Мне кажется, ты хочешь о чем-то мне рассказать.
— Ты права. Знаешь, я вновь смогла влюбить в себя Даэрона!
— Умничка!
— Понимаешь, когда он вернулся из приграничья, я ощутила, что его фэа тянется к иной нис! Совершенно незнакомой мне…
— На ее счастье, — хохотнула Мелиан.
Лютиэн кивнула:
— Я немного поменяла структуру заклинания и теперь выходит так, что чем больше он стремится к той деве, тем сильнее желает меня! Забавно, не находишь?
— Покажи мне его!
— Даэрона?
— Да нет, — отмахнулась майэ. — Заклинание. Как я тебя учила. Помнишь?
— Хорошо. Вот оно, — Лютиэн представила структуру, каркас созданного ею колдовства, а затем наполнила его содержанием.
— Оно… оно прекрасно! Доченька, ты хоть понимаешь, что смогла создать? — в восхищении проговорила Мелиан.
— Нечто универсальное, naneth, — кивнула та. — Сейчас я наполнила каркас страстью и неразделенным желанием, завтра смогу заменить вечной преданностью или беспрекословным послушанием…
— Да. Он теперь навеки твой. Во всех смыслах.
— Не совсем. Заклинание разрушится, как только он окажется на грани смерти — зачем мне тратить силы на того, кто уже почти шагнул в Чертоги?
— Ты права, права… — в раздумьях проговорила Мелиан.
«Кажется, я знаю, кто станет идеальным исполнителем. Кто уничтожит Дориат, который есть сейчас, и его короля. Жаль только, что она не увидит результатов своих трудов, впрочем… на подготовку уйдут годы», — улыбнувшись, Мелиан взяла дочь за руку.
— Хочешь, подскажу, как можно интересно провести время с твоим менестрелем? — она загадочно улыбнулась и, дождавшись кивка Лютиэн, поделилась с ней одной занятной идеей.
Сквозь распахнутые окна одуряюще, головокружительно пахло весной. Едва полевые тропы просохли и стали проходимы для лошадей, в Ломинорэ прибыл Нолофинвэ.
— Решил воспользоваться случаем и провести со своими детьми побольше времени, — широко улыбаясь, заявил он выбежавшему встречать старшему сыну и крепко обнял его. — Аракано же приедет к самому торжеству. Он сейчас по-прежнему на северных рубежах.