Куруфин шагнул к супруге:
— Я вновь сплету тебе из них венок. Как тогда…
Лехтэ кивнула и зарылась пальцами в волосы мужа.
— Успеешь. Чуть позже, — попросила она, прижимаясь к нему еще сильнее.
Супруги вернулись, когда ночь перевалила за середину, но их исчезновения никто и не заметил. Почти. Взглянув на родителей, Тьелпэ улыбнулся, сделав шаг в направлении одной юной девы, немного заскучавшей под раскидистым дубом.
Танцы продолжались.
— Потанцуем? — предложил Келеборн и протянул Галадриэль руку.
Стоявший неподалеку Артаресто спрятал улыбку и с облегчением вздохнул. Его будущий родич с каждым днем становился все живее и радостнее, и было очевидно, что уже недалек тот день, когда они с братьями будут провожать сестру под венец.
Дева посмотрела на жениха влюбленным взором и протянула руку. Собственный яркий свет фэа, идущий из самой глубины существа, озарял лицо Артанис. Келеборн обнял невесту, и они закружились. Некоторое время Ородрет наблюдал за ними, а после вдруг поймал себя на мысли, что тоже хочет присоединиться к танцующим под музыку нолдор и синдар. Которых, кстати, на празднике было гораздо больше, чем он прежде себе представлял.
В тени шатров стояли ломящиеся от яств столы, и Арафинвион, подойдя к одному из них, выбрал кусочек сочной оленины и отправил ломтик в рот.
— Вот это еще попробуйте, очень советую, — услышал он вдруг мягкий нежный голос и, обернувшись, увидел высокую среброволосую синдэ в желтом, похожем на распустившуюся маргаритку, платье.
Дева указала взглядом на кусочек фазана, соблазнительно пахнущего розмарином и апельсиновой цедрой.
— Благодарю, — ответил он, по-прежнему не отрывая взгляда от собеседницы.
В глазах ее без труда читался интерес, хотя было очевидно, что она не замужем. Дева снова улыбнулась обворожительно и, коротко склонив голову, отошла на край поляны. Артаресто проводил ее взглядом и, недолго думая, решил все же последовать совету и попробовать птицу.
Мелодия в очередной раз сменилась, уступив место плавной и волнующей.
«Под такую хорошо лежать где-нибудь в саду и мечтать, глядя на звезды», — подумал Арафинвион.
— А ты? — спросил его незаметно подошедший Нолофинвэ, — так и будешь тут стоять и скучать? Это даже неприлично.
— Вовсе нет, — с улыбкой покачал он головой. — Я просто выбираю, кого пригласить.
— А в чем проблема? — заинтересовался дядя.
Ородрет задумался и еще раз окинул присутствующих нисси оценивающим взглядом.
— Пытаюсь понять, какая из дев лучше всего подойдет на роль матери моих будущих детей, — ответил он, и было непонятно, шутит ли он не слишком удачным образом или же говорит всерьез.
Нолдоран с озадаченным видом покачал головой, а Артаресто спросил, указывая на свою недавнюю собеседницу:
— Кто она?
Дядя проследил за его взглядом и пояснил:
— Глоссерин, дочь одного из тех синдар, что присягали Финдекано. Кажется, ее отец — один из пробудившихся.
— Вот как? Не думал встретить таких на празднике.
— А почему нет? — улыбнулся Нолофинвэ.
Ородрет ничего не ответил. Взяв со стола кубок, он налил себе сидра и залпом выпил. Затем он нашел взглядом сестру и, убедившись, что она целуется со своим женихом и вполне счастлива, ополоснул в специальной чаше с водой руки и направился к Глоссерин.
— Аlasse, — приветствовал ее Артаресто и тут же поспешил исправиться, — то есть suilad. Можно тебя пригласить на танец?
Дева улыбнулась в ответ с заговорщическим видом, и нолдо подумал, что может быть, она для того и заговорила с ним, чтобы обратить на себя его внимание?
«А впрочем, не все ли равно, если наши намерения совпали?»
— С большим удовольствием, — последовал ответ.
Он подал руку, и синдэ вложила в нее тонкие, изящные пальцы. Пару секунд Артаресто любовался ими, а после сжал ладонь и повел спутницу в круг танцующих.
На мгновение оглянувшись, он заметил, как кузен Финдекано и Армидель, стоя у стола, едят с одной тарелки десерт и чему-то смеются.
— Чудесный праздник, правда? — заметила Глоссерин.
— О да, — согласился Арафинвион.
Они начали танцевать, а он вдруг подумал, что ему в самом деле легко и приятно находиться рядом с нею. И вновь, уже совершенно серьезно, подумал:
«А не нашел ли я наконец свою единственную? В самом деле, почему бы и нет?»
Когда поздравительные речи были произнесены, а приготовленные подарки вручены Финдекано и Армидель, наступило время всеобщего веселья и застолья. Эльфы радовались, поднимая вновь и вновь кубки, желая счастья супругам, играла музыка, пока негромкая, позволявшая легко разговаривать друг с другом.
— Финьо, прими еще раз мои поздравления, — Майтимо подошел и расположился рядом с товарищем.
Армидель тепло улыбнулась кузену мужа и продолжила разговор с Ириссэ, рассказывавшей ей про собравшихся гостей и родичей.
— Я не уверен, что тебе понравится еще один мой небольшой дар, — тихо произнес Маэдрос и сделал упреждающий знак, не давая другу возразить. — Мастера Химринга справились бы намного лучше, но я сам хотел изготовить его для тебя.
— Нельо, чтобы это ни было, я очень… очень рад, что ты…
— Что я смог что-то изготовить? — грустно проговорил он.
— Что ты нашел время! Я же понимаю, что на северных рубежах тебе не до работы в мастерских, — тут же возразил Финдекано.
Майтимо протянул ему небольшой тряпичный мешочек, который тот тут же развязал, достав из него необычный зажим для волос. На вид простой, без изящества и изысков, он в то же время даже выглядел удобным, а Фингон ощутил эмоции, вложенные в подарок другом.
— С ним будет удобно, когда потребуется надевать шлем, — пояснил он. — И еще. Никто не сможет схватить тебя за волосы — в нем есть небольшой секрет.
— Благодарю тебя! — искренне ответил Финдекано. — Нельо, это… у меня нет слов.
Вспомнив про полученный от Куруфина камень, он потянулся к кузену осанвэ. И Майтимо ощутил все тепло и любовь друга, а сам Фингон невольно узнал, каких усилий и эмоций стоило Маэдросу изготовление этого зажима.
Тилион уверенно продолжал путь по небу, готовясь в скором времени уступить место ладье Ариэн. На темном, пока еще густо-фиолетовом, бархатистом небе ярко сияли звезды, а у самой травы, вторя им, порхали светлячки.
Дельфины, покачав на прощание головами, уплыли в море, и Финдекано, взяв за руку Армидель, посмотрел на нее долгим взглядом. «Пора», — хотелось сказать ему, но это и так было понятно, без слов. В душе его горело нетерпеливое ожидание, смешанное с волнением. Щеки молодой супруги ярко пылали, под стать сияющим глазам, и он, наклонившись, легонько коснулся губами горячей нежной кожи на ее шее.
Музыканты смолкли, и над поляной повисла трепетная, одухотворенная, волнующая, как сама минувшая ночь, тишина. В свете звезд загадочно поблескивали воды залива, намекая на какую-то тайну. Быть может, ту, что должна была в скором времени совершиться?
Пальцы Финдекано и Армидель крепко переплелись, и муж повел возлюбленную к шатру, установленному верными в стороне, у самых вод залива, специально для них. Серебристо-алый полог был откинут, открывая взору столик с кувшинчиком родниковой воды и фруктами, а так же мягкие подушки, накиданные поверх ковров. Уютно горели светильники, отбрасывая на толстую ткань стен причудливые, замысловатые тени. Мягко шептала о чем-то плескавшаяся неподалеку вода, наползая на берег.
Супруги переступили порог шатра, и Финдекано с тихим стоном давно сдерживаемой страсти привлек к себе жену. Она откликнулась, прижавшись всем телом, запустила пальцы в его темные волосы, и долгое время они просто стояли вот так, не в силах разорвать объятия, и ничего не замечая вокруг себя.
Тем временем на поляне, уже порядком опустевшей, вдруг в голос запели рассевшиеся по веткам соловьи. Проклюнулись из земли ростки, и не прошло и нескольких минут, как вся она оказалась густо усеяна нежными перелесками — белоснежными цветами с золотой серединкой.