— Ты не можешь знать наверняка, — заметил Финрод.
— И никто не может.
— Но знаешь, я сейчас почувствовал, что встречу ее, увижу, обниму и…
Финдарато запел. Его голос мягко стелился над рекой, чьи волны мерно катились к морю. И не знал он, что далеко на западе, стоя на берегу у самой кромки, Амариэ глядела на восток и тянулась душой и песней к любимому. Когда мелодии встретились, то закружились, порождая новую искреннюю и чистую мелодию, что растворилась в море и с волнами достигла как Благого края, так и смертных земель Белерианда.
— Верь. Просто верь, Финдэ. Ты же сам теперь все ощутил.
Финрод ничего не ответил, и Макалаурэ оставил кузена одного, наедине с водами Сириона, что невольно стали посланниками двух любящих сердец.
После пира, когда Тилион готовился скрыться за горизонтом, а небо изменило цвет, стремясь уступить место утру, Келеборн и Галадриэль покинули гостей и, взявшись за руки, углубились в сад. Они шли по тропинке, вдыхая ночной воздух, и сердца их часто, гулко бились — в волнении, но в унисон. Пальцы обоих слегка подрагивали, а дыхание перехватывало.
— Мелиссэ…
— Мельдо!
Возгласы сорвались с их уст одновременно. Остановившись, супруги посмотрели друг другу в глаза, и оба поняли, всей фэа, всем роа ощутив, что время пришло. Здесь и сейчас.
Муж протянул руку, коснувшись бережно щеки жены, и та прильнула в ответ всем телом. Тогда он подхватил ее на руки и понес в беседку. Укрытая кустами роз, увитая вьюнком, она стояла, осененная светом звезд, и словно ждала. Только их одних.
Келеборн отпустил возлюбленную, затем быстро скинул на пол подушки и обернулся. Галадриэль, вынимавшая как раз из волос украшения, перехватила его взгляд и улыбнулась. Он замер, подумав о том, что чуть было не случилось по воле Мелиан в Дориате, а жена вдруг одним движением сняла платье и отбросила его в сторону. Подняв к волосам руки, она замерла, осененная призрачным, мерцающим светом, такая прекрасная, что ни один язык, ни синдарин, ни квенья, не могли бы этого выразить словами.
— Мелиссэ… — прошептал он, и Галадриэль откликнулась эхом.
— Мельдо!
Тогда Келеборн уже уверенно шагнул вперед и, обняв ее, начал покрывать поцелуями. Сперва лицо, потом шею, трепещущую жилку; спустился ниже и ощутил, как жар в крови разгорается, охватывая их обоих с головы до ног.
Галадриэль нетерпеливо дернула его пояс, практически сорвав, и откинула в сторону. Тогда Келеборн поспешил раздеться, и ласки жены, отвечавшей ему, стали еще горячее.
Дыхания уже не хватало, ноги отказывались держать. Они опустились на подушки, и волосы их, громкие стоны, прерывистые, частые вздохи смешались.
Трещали сверчки, им отвечали ночные птицы. От Сириона тянуло свежестью, но ни он, ни она не замечали этого. Келеборн в очередной раз поцеловал любимую и лег, накрывая собой. Галадриэль обхватила его крепко в ответ руками и ногами, прижимая к себе, и тогда он, вздохнув глубоко, вошел.
Казалось, музыка в небесах, слышимая в этот момент им одним, заиграла громче. Фэар слились в единое целое, и восторг любви, биение сердец, отдававшееся гулом где-то в висках, а так же частое, прерывистое дыхание были одни на двоих. Галадриэль стонала все громче, покусывала губу, ласкала мужа и скоро, поймав ритм, стала двигаться в ответ.
Бледный свет звезд блестел на их разгоряченных телах, покрытых капельками пота. Келеборн сам уже с трудом сдерживал рвущийся из груди рык. И наконец, два громких крика, слившись в один, огласили сад. Птицы с шумом вспорхнули, однако уже минуту спустя снова сели на ветки.
Муж обессилено лег на спину, и жена, обняв его, устроила голову на груди. Говорить не хотелось, но фэар их шептались, и шепот этот летел к небесам, подобный самой прекрасной, дивной песне.
====== Глава 55 ======
«Да уж, не хотел бы я так любить, — подумал Трандуил, скрытно наблюдая за Даэроном, исполнявшим очередной каприз Лютиэн. — И попасть под власть подобных чар тоже».
Вспомнив, как вел себя Келеборн, оказавшись под влиянием чужой воли, Ороферион содрогнулся. Он никак не мог понять, почему раньше не замечал, как тягостна сама атмосфера их лесного королевства. То ли прислужники тьмы вели себя не столь нагло и были более осмотрительны, то ли он сам, тогда совсем юный синда, ни на что не обращал внимания.
Несмотря на причину, теперь он не мог просто жить и лишь наблюдать. Хотелось действовать, чтобы хоть как-то исправить причиненное Мелиан зло, и только усилием воли он заставлял себя сдерживаться.
«Еще не время. Потом», — повторял сын Орофера.
Трандуил рывком поднялся с кочки, на которой заново натягивал «случайно» порвавшуюся тетиву, отряхнул одежды и не спеша отправился в глубь леса. Больше наблюдать на поляне было не за чем, а мясо к ужину и в самом деле бы пригодилось.
«Можно будет пожарить его на костре, — размечтался Ороферион. — Под звездами, под пение птиц».
Картина была настолько заманчива, что он невольно сглотнул слюну. Конечно, было бы лучше, если б рядом находились друзья, Келеборн и Галадриэль, однако пока об этом не приходилось даже мечтать. Им нельзя возвращаться, не зная, с чем именно придется бороться, а это означало, что его собственная миссия наблюдателя далека от завершения.
Лучи Анора падали сквозь резные кроны, и травы под ногами казались почти золотыми, светящимися. В Менегрот идти не хотелось, и эльф решил прогуляться к дальней роще — может, повезет подстрелить там косулю.
На куст орешника неподалеку уселась желто-зеленая пеночка и скосила черные глаза-бусинки на Трандуила. Тот остановился, улыбнувшись, тихонько свистнул. Та жизнерадостно прощебетала в ответ. Эльф скопировал ее звук. Пернатая явно удивилась, но потом приободрилась и ответила. Завязался своеобразный, понятный только двум участникам, разговор.
«С ней тоже надо будет подружиться», — решил Трандуил, поправляя на плече лук.
С тех пор, как беглецы покинули Дориат, он время от времени просил небольших животных, мышей и зайцев, пересекать Завесу. Разумеется, Ороферион не мог быть уверен, узнавала ли каким-нибудь образом ее создательница о подобных перемещениях, однако рисковать не хотелось, и потому он не торопил события. Когда настанет время отправить к друзьям гонца с докладом, его сигнал должен затеряться среди подобных. Однако и слишком часто «колокольчики» звонить не должны, дабы не вызывать подозрений.
— Здравствуй, Пелла, — обрадовался он и присел перед выбежавшей из подлеска лисичкой.
Та, уже знакомая с Трандуилом, приветственно фыркнула. Синда достал из кармана кусочек вяленого мяса и протянул рыжей знакомой, которая охотно приняла подарок.
— Пойдешь со мной за добычей? Ее, правда, еще только предстоит поймать, — предложил он.
Разумеется, лисичка не возражала. Вдвоем они подстрелили для Пеллы двух фазанов, а для себя Ороферион добыл лань. День клонился к закату, и на пути назад охотники распрощались.
— До новых встреч, — улыбнулся Трандуил и погладил пушистую знакомую по голове.
Та убежала, а синда продолжил путь в Менегрот, заодно обдумывая, кто мог бы стать посланцем.
В конце концов, по прошествии нескольких дней, его выбор пал на Пеллу. Она прекрасно знала Келеборна и Артанис, и уж ее, конечно, не проведешь. Дни сменялись днями, за ними следовали бесконечные ночи размышлений над увиденным. Будущее Дориата представлялось в самых мрачных красках, и сердце от этого болело все сильнее. Почему-то Даэрона в моменты полного подчинения злой воле Лютиэн ему хотелось от души ударить, чтобы тот наконец пришел в себя. Однако приходилось терпеть и делать вид, что ничего странного не происходит, и что он совершенно уверен в искренности чувств менестреля и принцессы, а также короля и королевы Дориата. Было сложно.
В один из вечеров, когда Итиль решил укрыться за набежавшими довольно плотными облаками, гулявший по лесу Трандуил пришел туда, где чаще всего видел Пеллу, и тихонько свистнул. Ответом ему послужила тишина.
Подтянувшись, он сел на ветку ближайшего дерева и стал ждать. Облака разошлись, потом опять сгустились, минула середина ночи, и вот тогда, держа в зубах пучок перьев, показалась Пелла.