Перед рассветом отряд воинов во главе с Нисимоном и Келеборном собрался у ворот.
— Удачи вам, — сказал Ородрет, решением совета на этот раз оставшийся в Минас Тирите.
Синда кивнул, а Галадриэль подошла к мужу и, протянув руку, сжала его ладонь. Минуту они смотрели друг другу в глаза, и наконец он сказал:
— Я скоро вернусь.
— Буду ждать, — ответила она просто.
Протрубил рог, и стражи распахнули тяжелые створки, выпуская воинов.
— Что там, атто? — Тьелпэ заметил, как, по мере прочтения письма, отец хмурится все сильнее.
— Пауки, — ответил он. — Ресто сообщает, что в их краях они подошли к границам пустоши.
— А что наши дозорные?
— Пока не обнаружили. Но твари никогда и не стремились приближаться к рекам.
— Да, воды они бояться. Как и света, — отозвался Тьелпэринквар.
— Зови дядю — надо решить, кто куда отправится, — распорядился Куруфин.
Сын кивнул и оставил его одного за невеселыми размышлениями.
«На прошлой неделе объявились ирчи. Пусть немного, но давно не было даже их следов. Теперь пауки…» — думал он, когда дверь с грохотом распахнулась.
— Когда на охоту, торон?
— Тебе стоит отправиться к проходу Аглона. Пауками займусь сам, — ответил Куруфин.
— Неверное решение. На пустошах я буду полезнее. Да и что сейчас делать на севере?
— Мало ли…
— Тогда пусть Тьелпэ отправится туда. А мы с тобой поохотимся на расплодившиеся отродья Унголиант!
— Я хотел, чтобы он остался в крепости, — ответил Искусник.
— Брось! Верных хватит. Командиры тоже не все отправятся с нами. Здесь она будет в безопасности.
— Ты о чем, Тьелко?
— Я же понимаю, что не хочешь оставлять Лехтэ одну, — ответил он.
Искусник кивнул:
— Если с ней…
— Ничего не случится! А на севере сейчас безопаснее — только что говорил с дозорными. Пусть Тьелпэ будет там, — убеждал брата Турко.
Подумав и прислушавшись к собственным ощущениям, Куруфин согласился. На сборы лорды отвели несколько часов, и если Тьелпэринквар отправился с небольшим отрядом в сторону Аглона, то на запад выехало немало воинов и охотников, которых сопровождали псы, ведомые Хуаном.
Когда до пустошей оставалось не более полулиги, нолдор заметили, что от их оружия шло голубоватое свечение, немного напоминавшее сияние звезд. И оно становилось все ярче. Один из воинов, вытащив меч, внимательно оглядел его и задумчиво проговорил:
— Как будто сердится.
Нисимон хмыкнул.
Впереди подобно черным тучам клубилась пыль, и сколько эльфы ни напрягали взгляд, нельзя было заметить ни единого признака жизни, ни одной травинки.
Келеборн подобрался и, наклонившись к коню, зашептал ему что-то на ухо. Тот зафыркал и грозно ударил копытом.
— Аванирэ не снимать ни в коем случае, — сказал он громко уже для всех. — Магия этого места способна свести с ума. От призраков уходите, с ними вы ничего сделать не сможете. И ни в коем случае не вступайте с тварями в рукопашный бой!
Он оглядел сомкнутые ряды воинов, задержавшись на каждом лице, и продолжил:
— Мечи использовать только в крайнем случае — действуйте копьями и стрелами. Не приближайтесь. Не пытайтесь окружать пауков. Старайтесь нанести как можно больше тяжелых ран и уходите — твари сами потом сдохнут.
Внимательно слушавший речь Нисимон кивнул и ничего добавлять не стал. Келеборн закончил:
— Если кто увлечется погоней и будет ранен — дома еще от себя добавлю.
Воины заухмылялись, а синда вдруг подумал, что последние слова точно были лишними — все же стояли перед ним сейчас не дориатские пограничники, а нолдор. Однако извиняться за сказанное было еще более глупо.
Вдалеке внезапно раздался скрежет, а следом пронзительный, выворачивающий фэа наизнанку визг. Келеборн снял с плеча лук и скомандовал:
— Вперед!
Воины пустили коней, на ходу натягивая тетивы. Наконечники стрел сияли, подобные искрам светлого пламени, и вид их вселял в сердца надежду.
Скоро облака тьмы впереди стали обретать четкость, принимая вид гигантских пауков, отродий Унголиант.
— Разделиться! — крикнул синда.
Воины рассыпались, и смертоносные огоньки рванулись ввысь, словно стремились вырваться на свободу.
Келеборн выбрал себе ближайшую тварь и выпустил подряд несколько стрел. Паук пронзительно закричал от боли.
Черная пыль, поднимаемая копытами коней, застилала глаза. Слышались гневные выкрики нолдор, ржание лошадей.
Двое пауков, получив ранения, убежали во тьму, за ними еще один. Келеборн снова натянул лук, целясь новой твари в глаз, и тут услышал неподалеку слева тревожный крик. Один из воинов подошел слишком близко, и паук решил, что прежде, чем умереть, он успеет отомстить обидчику.
Келеборн и Нисимон рванули на выручку одновременно. Синда поднял копье и послал его в полет. Тварь закричала от боли, замахала передними лапами, силясь вынуть оружие, и, внезапно замерев, пала.
На один бесконечно долгий миг повисла почти непроницаемая тишина. Вдруг в отдалении вновь раздался то ли вой, то ли хрип — пауки издыхали от полученных ран.
Келеборн выхватил стрелу, желая покончить как можно с большим числом порождений Унголиант, а нолдор грозно и одновременно радостно закричали.
Лехтэ с волнением и грустью глядела вслед удалявшимся сыну и мужу, но ее фэа не чувствовала беды, а потому нолдиэ, проводив родных взглядом до горизонта, вернулась к себе.
Тьелпэринквара с отрядом встретили воины дозорных башен, сразу доложив, что враг в ущелье не был замечен, но мрачное и тревожное настроение порой приносит ветер с севера.
— Страхом веет, лорд. Мы не боимся, но все живое его ощущает и чахнет, — сообщил один из верных.
— Да. Дыхание Тьмы губительно… повтори! Ты сказал страх?
— Да, лорд. Но не подумайте, трусов здесь нет!
Тьелпэ кивнул и молча вылетел из комнаты, на бегу распорядившись поседлать ему коня. Пятеро воинов проследовали за ним — приказ Куруфина не оставлять его сына выполнялся неукоснительно.
— Куда мы так торопимся, лорд?
— На север. Я понял. Кажется, я понял, что подпитывает темный огонь Врага.
— Прошло много лет, мы вряд ли найдем следы. Вы же не собираетесь спрашивать у самого Моринготто?
— Нет. С ним я бы не стал разговаривать! Убийца и вор!
Кони резво несли седоков, верные внимательно смотрели по сторонам, а Куруфинвион погрузился в размышления.
Неожиданно для своих спутников он приказал остановиться и спрыгнул на землю.
Трава была зеленой и густой, но ее оттенок немного отличался от растущей южнее.
— Пламя остановилось здесь. Я знаю, нолдор Химринга многое сделали, чтобы очистить Ард-Гален от искажения, но память о нем не ушла из этих мест.
Проверив перстень на пальце, Тьелпэ снял аванирэ и потянулся к корням, что помнили многое.
/Огонь постепенно угасал. Даже ветер не мог вновь раздуть пламя. Растения, что были дальше, испытали радость, но те, к которым подобрались смертоносные языки, боялись. Они сжимались, скукоживались и… огонь оживал, поглощая сначала эмоции, а затем и тела олвар, насекомых и мелких зверушек./
— Как же просто! Ужасно, мерзко, но просто, — воскликнул он, а в следующий миг с удивлением вскрикнул — кристалл в кольце ощутимо нагрелся. Мгновенно поставив аванирэ, Тьелпэринквар почти наяву увидел перекошенное от злой досады лицо того, что в Амане звался Майроном. Его нынешнее имя Куруфинвиона интересовало мало.
— Возвращаемся, — скомандовал он. — Все, что мне было нужно, я узнал.
Мертвую гнетущую тишину нарушил омерзительный хруст и глухое рычание Хуана. Как только все воины преодолели брод, пес Келегорма вздыбил шерсть и ощутимо напрягся — твари были рядом. Сам Охотник чувствовал страх редких зверей, что попадались им по пути, а потому и не удивился поведению Хуана.
— Не приближаться к паукам! — приказал он.
Куруфин тем временем распорядился достать и приготовить небольшие сосуды, наполненные разработанной им смесью.