— Того, что мы оба сейчас совершаем ошибку?
Глоссерин уверенно покачала головой:
— Нет. Любовь бывает такая разная, и не всегда похожа на удар молнии. Случается, что она напоминает половодье запоздало пришедшей весной.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Артаресто.
Дева улыбнулась:
— Представь, зима прошла, и Анор уже поднимается все выше и светит все жарче. Природа ждет, что уже вот-вот… Но нет, поля укрыты снегами, однако ненадолго. Настанет час, когда жаркие лучи согреют холод белого покрывала, и тогда оно начнет стремительно таять. Побегут ручьи, и совсем скоро переполненные влагой реки выйдут из берегов.
— Я понимаю, о чем ты! — воскликнул он, чувствуя, как пересохло в горле.
— Любовь придет, — продолжила Глоссерин. — Я предвижу это. И она будет прекрасна. Но ей нужно время, которого теперь, в искаженном мире, у нас нет.
— Мы женимся с тобой по взаимному согласию, — откликнулся Ородрет.
— Верно. И мы можем быть твердо уверены, что это не ошибка — наши фэар уже точно знают это.
— А любовь?
— Она придет, я предвижу. Незадолго до рождения дочери.
Артаресто улыбнулся широко своей будущей жене и протянул руку. Она вложила пальцы, и они еще некоторое время стояли, глядя друг на друга, и во взорах их с этой минуты появилось нечто новое. То, чему пока невозможно было подобрать названия.
Окончательно показавшееся из-за крон солнце осветило поляну, и травы засеребрились в его лучах, радостно заиграв.
Ородрет и Глоссерин развернулись и пошли не спеша к дому. До вечера им предстояло сделать еще много дел. Вместе.
Чертоги Вайрэ встретили Мириэль тишиной, мягким светом и еле слышным шуршанием нитей. Эльфийка, желая найти валиэ, неспешно прошла вдоль станков и пялец, за которыми трудились ученицы. Когда она приблизилась к большому, почти завершенному, гобелену, ее остановила одна из майэр, сообщив, что леди уже знает о ее появлении и сейчас подойдет. И действительно, не успела Мириэль в деталях рассмотреть полотно, изображавшее уход нолдор из Амана, как сзади раздался тихий, чуть шелестящий голос.
— Приветствую тебя, Фириэль, — произнесла Вайрэ, и нолдиэ удивилась, почему ее назвали этим именем.
Валиэ, словно прочитав ее мысли, пояснила:
— Ты начала новую жизнь. Я подумала, что в твоей сути должно что-то поменяться.
Мириэль покачала головой, не желая вслух перечить той, от которой так многое сейчас зависело.
— Это ты поймешь не сразу, моя дорогая, — ответила Вайрэ. — Сейчас же тебе следует приступить к работе, если ты, конечно, не передумала.
Мириэль напряглась, понимая, что скоро узнает про внуков, а, возможно, и про сына.
— Проходи, располагайся, — валиэ указала ей на табурет. — Я сейчас принесу то, что следует вышить.
Она быстро удалилась, оставив супругу Финвэ одну. Мысли бежали, летели, а фэа трепетала, полагая, что вот-вот увидит сына.
Однако эльфийка ошиблась — Вайрэ положила перед ней набросок, на котором один из внуков ее мужа брал в жены деву из народа телери.
— Леди, не могли бы вы рассказать, кто эти квенди? — попросила она. — Так я смогу лучше передать эмоции…
— Это не имеет никакого значения! — голос владыки Мандоса показался ей весьма неуместным в этих уютных покоях. — Свадьбу Финдекано Нолофинвиона сможет вышить любая из учениц, — обратился он к супруге. — Я принес иное. Как оказалось, многие работы брошены, не доделаны, а я люблю во всем порядок.
Майа, стоявший чуть позади вала, положил на один из столов несколько гобеленов немалых размеров.
— Пока они не будут закончены, никаких новых работ!
— Что там? — отчего-то разволновавшись, спросила Мириэль.
— Это, — Намо взял в руки первый, — горят корабли, на которых прибыл в Белерианд твой сын. Несчастный случай, — поспешил добавить он.
— Здесь, — он развернул еще один, — существа, созданные Мелькором, ведут твоего старшего внука в гости к своему господину.
— Тут, — вала недобро усмехнулся, — его пытаются убедить, что интересная работа найдется везде. Однако твой внук оказался на редкость упрямым, — вала проглядел пять или шесть гобеленов, — судя по всему его не убедили, хотя аргументы Мелькора порой были железны.
Намо хохотнул, глядя в округлившиеся глаза Мириэль.
— И наконец то, что я приберег специально для тебя, — владыка Мандоса замолчал. — Ни одна из мастериц не справится лучше. Гляди, ты удостоилась чести вышить этот гобелен!
Эльфийка подалась вперед, неверяще глядя на набросок на полотне, чуть прикоснулась пальцами и закричала.
— Работай! Ты сама выбрала свою участь! — ответил Намо и исчез, оставив ее одну, склонившуюся над сыном, окруженным огненными демонами Врага мира.
Лучи Анара привычно отражались от блестящих шпилей башен Тириона, и уже никто из немногочисленных его жителей не вспоминал с тоской иной свет, что лился не с небес. Нет, никто из нолдор не позабыл Древа и благие времена, однако прошедших лет хватило, чтобы привыкнуть к новому укладу.
Анайрэ нехотя поднялась с ложа, теперь такого большого для нее одной, и, поправив волосы, подошла к окну. Как всегда ее взгляд устремился на восток, в те края, где сейчас жили муж и дети.
«Зачем я тогда решила ждать Амариэ?! Ну зачем?! Мы ведь никогда не были особенно дружны… Что мне стоило отказать ей?» — мысли вновь и вновь возвращали жену Нолофинвэ в тот день, когда она опоздала и навсегда потеряла возможность встретиться с семьей.
Конечно, государь Арафинвэ не раз говорил, что у ее супруга есть палантир, однако нолдиэ все не решалась увидеть любимого и поговорить с ним, хотя и безмерно желала этого.
Этот день не был чем-либо примечателен — такой же свет, тот же ветер залетал в покои и чуть колыхал занавеси, тот же город и те же нолдор вокруг. Однако что-то было не так. Нечто неуловимо изменилось, заставляя супругу Нолофинвэ решительно идти к дому, где жили родители Лехтэ.
Нолдиэ не договаривалась с ними заранее, она и сама не знала, что, как только ладья Ариэн начнет снижаться и направится на запад, непреодолимое желание увидеть мужа возьмет верх. Фэа Анайрэ трепетала, металась, предвкушая и боясь.
Леди Линдэ издалека заметила эльфийку, напряженно, но целеустремленно шедшую по дороге. Узнать в ней жену бывшего короля было легко и сложно одновременно. Внешне она почти не изменилась — те же одежды, прическа, даже походка, несмотря на явное волнение, осталась неизменной. Однако взгляд… глаза Анайрэ сделались почти что мертвыми. Лишь в глубине еще теплился огонек. «Которому или суждено потухнуть, или же он в самое ближайшее время вспыхнет, оживив ее», — подумала мать Лехтэ, приветствуя гостью.
— Мне бы только взглянуть, — тихо попросила нолдиэ.
— Проходи. Никто тебя торопить не будет, — ответила хозяйка дома. — Знаешь, как пользоваться?
Анайрэ кивнула:
— Ноло научил. Еще когда…
Голос ее споткнулся, словно налетев на невидимую преграду, и она спешно прошла в комнату, где на столе был палантир. Последние шаги дались с трудом, однако, когда Анайрэ почти вплотную приблизилась к камню, сомнения исчезли, и ее ладонь легла на гладкую холодную поверхность.
Финголфин работал в своем кабинете, внимательно читая свиток, доставленный гонцом из Ломинорэ. На этот раз Финдекано писал ему не как отцу, но как королю. Хотя, конечно же, не удержался и в конце позволил парой строк поделиться тем, как он счастлив со своей супругой.
Нолдоран погрузился в раздумья, размышляя над предложением сына отправить при помощи фалатрим корабли на север и, возможно, отстроить там еще несколько крепостей, дабы не только с южной стороны осаждать цитадель Врага. План Финдекано был отчаянно смелый и рискованный, но безусловно стоящий рассмотрения. Король потянулся к чистому листу, дабы набросать на нем приблизительную схему, когда заметил, что палантир, стоявший на том же столе, ярко и немного тревожно засветился. Более не медля, он положил ладонь на камень и принял вызов.
— Анайрэ?!
Жена вздрогнула, но промолчала. В ее широко распахнутых серых глазах замерли слезы, а губы беззвучно шевелились.