Наконец, спустя несколько дней, Искусник вполне уверился, что мифрил и в самом деле тот металл, который стоит своей цены, пусть даже она и показалась ему сначала невероятной. Гномы же смогли убедиться, что и среди эльфов есть те, чьим мнением о рудах, минералах и всем том, в чем они себя считали непревзойденными мастерами, стоит дорожить.
Когда минула еще неделя, лорды решили порадовать гостей, да и самим немного отдохнуть, отправившись на прогулку.
Тьелпэ быстро спустился вниз, желая лично подготовить лошадей для отца с матерью и для себя с дядей, если тот еще не оседлал своего скакуна.
Вскоре Куруфин и Лехтэ уже гарцевали на нетерпеливо перебиравших копытами скакунах, гномы грузно взбирались на пони, а Тьелкормо все не было.
«Ты где, торон?» — потянулся к нему осанвэ Искусник, не забыв перед этим проверить кольцо с кристаллом.
«Отправляйтесь без меня», — отозвался Охотник.
«Что случилось?» — эмоции брата очень не понравились ему.
«Меня предали», — с глухой болью донеслось в ответ. Все дальнейшие попытки связаться с Тьелкормо блокировались аваниром.
Гномы загудели, чувствуя некоторое замешательство лорда, и принялись обсуждать происходившее на своем языке.
— Как жаль, что я ни слова не понимаю, — произнес сын, обращаясь к одному из наугрим.
Тот ответил ему на синдарине. Куруфинвион поблагодарил, однако добавил:
— Было бы здорово, если бы я мог понимать ваш родной язык.
Омраченный и обеспокоенный произошедшим с братом, Куруфин все же приказал отправляться, перед этим попросив сына остаться и по возможности выяснить, что произошло с дядей.
Гномы с любопытством осматривали окрестности, то и дело уточняя, что из увиденного ими дело рук нолдор, а что существовало еще до них. Куруфин старался делать вид, что в отсутствии брата нет ничего неожиданного или незапланированного, однако фэа не могла успокоиться. К тому же один из гномов по имени Дори постоянно хмурился, особенно когда речь заходила о девах нолдор и их трудах во имя процветания Химлада. Искуснику были крайне неприятны взгляды, какие порой тот бросал на Лехтэ. Презрение и неприязнь явственно читались в них, когда гном думал, что никто на него не смотрит. Не иначе как желая сгладить впечатление, Дори неожиданно спросил нолдо:
— Правильно ли я понимаю, лорд Куруфин, что по ту сторону реки также находятся ваши владения.
— Если ты имеешь в виду Келон, то нет. Там начинаются пустоши, а немного к северу лежит мрачный лес. Мы не любим его, это не лучшее место для прогулок или охоты, — ответил Искусник, не вдаваясь в подробности. Причины рассказывать наугу о следах темный магии, что Тьелкормо однажды ощутил, решив поохотиться в Нан Эльмот, он не видел.
— Лорд Куруфин, — Балин подъехал ближе к нолдо, когда прогулка уже подходила к концу и впереди вновь показались башни крепости. — Твоя земля так прекрасна, а твое умение столь велико, что я не могу не выразить свое восхищение. Красота же твоей жены сравниться же может лишь с супругой Махала! Хочешь ли ты, чтобы я научил тебя нашему языку? Пусть наши народы воистину хорошо будут понимать друг друга!
Гномы при этих словах потрясенно охнули, однако возражать не стали.
— Я согласен, — ответил Искусник. — И благодарю тебя! Вы же вольны оставаться в Химладе сколько пожелаете! И так мы сможем поучиться друг у друга секретам работы с металлом и камнями.
— Пусть Махал-создатель станет свидетелем нашего договора! — торжественно произнес гном.
Лишь вернувшись в крепость, наугрим обнаружили исчезновение одного из них — во время торжественной речи Балина исчез Дори.
— Попробуем отыскать его, — задумчиво произнес Куруфин. — У нас есть прекрасные псы. Они помогут.
«Остается только выяснить, что с братом. Все же лучше попросить Хуана помочь найти его».
====== Глава 59 ======
Нерданэль продолжала упрямо двигаться на запад, несмотря на все возраставшее в ней желание поскорее вернуться в Тирион. Возможно, она бы так и поступила, вот только с каждым шагом в ней крепла уверенность, что не голос собственной фэа она слышит, не он зовет ее повернуть назад.
Когда нолдиэ достигла садов Лориэна, настойчивый шепот исчез.
«Значит, я была права», — подумала она и поспешила к Чертогам Намо.
Глухие серые врата встретили ее молчанием. Липкая гнетущая тишина клубилась возле них, с каждым мгновением все плотнее окутывая Нерданэль.
— Владыка Намо, к тебе взываю! — твердо проговорила она.
Никаких изменений.
— Лорд Мандоса и властитель душ, ответь мне!
Тишина замерла и словно отступила на шаг.
— А если я пришла сюда, чтобы добровольно отказаться от роа?! — гневно прокричала Нерданэль.
— Так ты за этим пожаловала, — раздался голос владыки. — Что ж, твой выбор…
— Нет! — воскликнула нолдиэ, отмахнувшись от особенно назойливого сгустка тумана, который, отлетев на достаточное расстояние, что-то обиженно проворчал.
— И майар своих странных незачем подсылать! Я желаю получить известия о своем муже!
— Как я и думал, — с досадой проговорил вала. — Сколько ж можно мне надоедать?! И сотни лет не прошло, как ты была здесь. Не покинет мои Чертоги Фэанаро! Не покинет!!! Разве что снова воссияют Древа!
— Но…
— Прочь! А в следующий раз, если таковой будет, я заберу твою фэа, как ты сама говорила. Только учти, мужа ты не встретишь, а дети твои еще пока не предстали предо мной.
— Пока?! — ужаснулась Нерданэль.
Намо ничего ей не ответил.
Тяжело вздохнув, она побрела по тропинке, что вилась по прекрасным и печальным садам Лориэна. Нолдиэ шла, погруженная в свои мысли, и тяжкие думы одолевали ее.
«Он просто желал напугать меня. С моими сыновьями все в порядке. Я сама с ними недавно говорила… но он сказал пока…» — терзалась она.
Где и когда Нерданэль свернула не на ту тропку, она не знала, но места, по которым шла нолдиэ, были ей незнакомы.
Ветви ив и берез склонялись до земли, так что дочери Махтана приходилось отодвигать их, подобно занавесям, чтобы продолжить путь. Неожиданное ощущение словно иглой кольнуло ее — переплетения ветвей так походили на странные нити из сна! Неужели она близка к разгадке…
Нолдиэ поспешила, ведомая своим сердцем и горячим желанием во что бы то ни стало помочь мужу. В том, что его фэа нуждалась в этом, она не сомневалась.
— Куда вы торопитесь? Здесь, во владениях леди Вайрэ, принято оставлять спешку и суету, — наставительно прозвучало откуда-то из-за дерева.
Нолдиэ собиралась принести извинения и спросить дорогу, однако замерла, осознав, что менее всего сейчас желает оказаться в Тирионе. Растерянно она посмотрела на вышедшую перед ней майэ, когда явственно поняла, куда зовет ее сердце.
— Леди поймет меня, — проговорила она и побежала вниз по тропе, чувствуя, что может опоздать. Только пока не знала, куда.
Светлый деревянный дом показался из-за поворота, и Нерданэль, не раздумывая, толкнула дверь. Вырвавшийся на волю воздух показался ей старым и мертвым, однако в нем все же были, теплились крохи жизни, подобно искрам, готовые возродить пламя. Нолдиэ перешагнула порог и прошла вглубь. Ткани, мотки нитей, пяльцы, сундучки для игл… Она шла, все ускоряя шаг, чувствуя, что скоро достигнет цели.
Дверь легко отворилась, и Нерданэль оказалась в просторной, однозначно обжитой комнате. У окна, склонившись над большими пяльцами, трудилась мастерица. Нолдиэ тихо подошла к ней и взглянула на работу через плечо. Вскрик удержать не удалось — на полотне, окруженный языками пламени и жуткого вида тварями сражался ее муж.
— Мельдо!
— Нерданэль?! — вышивальщица резко обернулась к жене сына. — Что ты здесь делаешь?
— Кто вы? — спросила она, хотя и понимала, что уже знает ответ.
Тяжело вздохнув, мастерица ответила:
— Мириэль. Та, что когда-то родила твоего любимого.
Нерданэль долго смотрела в глаза матери Фэанаро, а после резко метнулась к вышивке.
— Посмотри! Этих нитей не было, когда я только пришла. Я уверена!