«Пора брать дело в свои руки», — решительно расправив плечи, Лехтэ накинула плащ и отправилась искать супруга. Сперва она заглянула в мастерские, но там его не видели; в конюшне сказали, что он ушел уже давно, а в оружейной не появлялся. Нолдиэ терялась в догадках, а ее осанвэ все время натыкалось на аванир мужа.
— Леди, я могу вам помочь? — спросил один из верных, увидев ее несколько растерянный взгляд.
— Возможно, — задумчиво пробормотала она и покусала губу. — Вы случайно не знаете, где сейчас мой супруг?
— Если я не ошибаюсь, некоторое время назад он направился в сад…
— Благодарю!
— Но… лорд не желал никого видеть.
— Понимаю, — кивнула Лехтэ и, ни на мгновение не сомневаясь, поспешила в указанном направлении.
«Как мне жить, атар? Что делать? — молча взывал Куруфин, сидя на качелях в самом удаленном уголке сада. — Этого ли ты хотел, когда сам произнес Клятву? Я так не думаю. Впрочем, я никогда уже не узнаю, что двигало тобой тогда, кроме боли и гнева. Или же ничего? И от этого мне так… так тяжело?»
Ответа не было. Только звезды равнодушно глядели на Искусника, и их холодный свет не мог согреть уставшую фэа.
В дальнем конце дорожки показалась тень, скоро принявшая очертания Лехтэ. Она замерла и несколько мгновений стояла, рассматривая поникшую фигуру мужа, а после подошла и уверенно положила руку ему на плечо.
— Мельдо, — тихим, нежным голосом позвала она.
Тот вздрогнул, готовый вместо слов приветствия накричать на супругу от досады.
— Тш-ш-ш, — она приложила палец к его губам. — Не говори пока ничего.
Обойдя подвешенную на цепях скамью, Тэльмиэль села рядом и прижалась к любимому, положив голову ему на плечо.
— Курво… нет, Атаринкэ, просто знай, что я люблю тебя. Любого. И готова разделить любой груз, любую ношу.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, — с болью произнес он.
— А ты объясни, — просто ответила она.
Куруфин молчал какое-то время, всей фэа ощущая тепло и заботу супруги.
«Как, как я ей расскажу? Показать? Дать почувствовать? Она же ужаснется, отвернется от того, кем я стал… становлюсь. А впрочем… рано или поздно…»
— Ты же не думаешь, в самом деле, что напугаешь меня? — спросила она. — Я знала еще в Амане, за кого вышла замуж.
Он посмотрел ей в глаза и, вздохнув, распахнул осанвэ.
Первое мгновенье Лехтэ почти захлебнулась — накрывшая ее волна ярости и гнева была так сильна и высока, но она выстояла.
Боль и борьба, ненависть и непреклонность, верность слову и… любовь. Она прожила все эти чувства вместе с ним, понимая, как порой мужу невыносимо сложно контролировать себя, когда в крови набатом звучит Клятва, призывая незамедлительно вернуть Камни и свершить месть.
Выбрав момент, когда он будет способен услышать ответ, она в свою очередь послала осанвэ, вложив всю свою уверенность в нем и в его силах.
— Я с тобой. До конца. И даже дальше, — произнесла она и сжала его пальцы. — Ты меня слышишь? Я никогда не оставлю тебя. Чтобы ни произошло.
Напряжение наконец оставило Куруфина, его фигура расслабилась, а дыхание выровнялось. Он обнял жену одной рукой и прошептал:
— Лехтэ, я… я себя боюсь, понимаешь? Опасаюсь причинить тебе боль. Словом. Делом.
— А ты не думай об этом. Любовь всегда сильнее. Ты же чувствуешь ее. Меня. А я тебя.
Она осторожно потянулась к нему, стараясь вложить в поцелуй все, что не могла сказать словами. Он судорожно вдохнул в ответ и прижал ее к груди так сильно, как только мог, не желая отпускать ее от себя ни на миг. Куруфин коснулся губами ее глаз, плеч, шеи и чуть подрагивавшей от волнения жилки над ключицами.
— Мельдо, — немного хриплым голосом прошептала она.
Искусник немного отстранился и, помолчав, признался:
— Я… я еще плохо контролирую себя. Не хочу…
— Да неужели? — лукаво фыркнула она.
— Не хочу сорваться.
Однако Лехтэ его уже не слушала. Пальцы одной ее руки перебирали волосы мужа, тогда как вторая настойчиво ласкала его грудь, живот и продолжала спускаться ниже.
— Я предупреждал, — хрипло произнес Куруфин, а в следующий миг раздался треск платья, распутывать чью шнуровку у него просто не было сил.
Качели долго поскрипывали в такт, а облако скрыло их от излишне любопытных глаз Тилиона, что вел ладью по небу.
— Нет, — хрипло и устало донеслось в ответ. — Я уже не один раз говорил — учить тебя готов, но служить владыке севера я не буду.
— Ты не знаешь его величия и богатства! — возражал ему невысокий собеседник. — Ты же по достоинству оценил то железо, что я принес тебе в дар. Тогда не сказал, но оно было получено мною от посланников Властелина Ангбанда!
— Какая мерзость! — ужаснулся первый. — И я отковал из него меч…
— Клинок вышел удивительно хорошим, разве ты так не считаешь?
— Теперь нет, — сокрушался кузнец. — Повторяю, я не буду ни служить Морготу, как зовут его мои сородичи, ни довольствоваться его подачками. Убирайся вон из моего леса!
Гном усмехнулся и вышел из кузницы. Во всяком случае, легенды об одиноком кузнеце оказались правдой. Уже за это господин наградит его. А уж то, что заговоренное железо осталось у этого Эола, можно считать маленькой, но победой. Скоро, скоро он примет нужную сторону и нанесет удар по ненавистному Химладу, если тот устоит. Впрочем, тот день придет еще не скоро. Однако мысль, что он, Дори, внес посильный вклад в несомненную победу севера, грела его мелкую душонку ничуть не меньше золота, полученного лично из рук Готмога. А такое доверие стоило не только заслужить, но и оправдать! Довольный собой, гном возвращался к своим соплеменникам, дабы продолжить искать среди них тех, кто не убоится пойти против не только остроухих, но и самого государя, что опозорил имя Махала, связавшись с прОклятыми нолдор.
Ненуэль отложила увеличительное стекло и ссыпала песок, который рассматривала только что, обратно в бутылочку. Анар стоял в самом зените, поэтому, подняв взгляд на острые, словно наконечники копий, пики, она приложила руку к глазам козырьком.
— Как думаешь, шансы найти что-нибудь стоящее у нас еще есть? — спросила нолдиэ у отца, искавшего что-то в седельной сумке.
— Полагаю, что они минимальные, — признался Глорфиндель. — Или стремятся к нулю. Мы объездили уже почти все местные горы.
— Да, это верно, — Ненуэль вздохнула и, встав, помешала в котелке аппетитно булькавший обед.
— У тебя есть какие-нибудь еще мысли, как добиться желаемого результата? Помимо качественного песка.
— Разумеется, есть. Правда не уверена, что они сработают. И потом, понадобится много опытов. Но я не отступлюсь.
— Это верно, — согласился Глорфиндель и улыбнулся дочери. — Когда это нолдор отступали?
Ненуэль рассмеялась и, подхватив полотенце, отправилась к ручью умываться. Хотя она и не смогла в этот раз достичь желанной цели, однако вовсе бесполезной их поездку назвать было никак нельзя. Итариллэ обнаружила большой кусок прозрачного розового мрамора, который вместе с мастерами везла теперь в Ондолиндэ, а лорд Эктелион нашел несколько подходящих мест для будущих сторожевых башен.
Последняя мысль опять, уже в который раз за минувшие недели, коснулась фэа, принеся с собой печаль и тоску. Тот свет, что разгорался в глазах главы Дома Фонтанов все ярче, не находил в ее сердце никакого отклика, кроме острого сожаления о тех днях, когда они были лишь хорошими, добрыми друзьями.
«Неужели теперь все безвозвратно ушло?» — размышляла она, разглядывая яркие золотые блики в воде.
Ручей жизнерадостно скакал по камням и будто что-то напевал — веселое и многообещающее. Ненуэль смотрела на собственное отражение, и ей хотелось плакать от бессилия при мысли, что она ничем не может помочь и вернуть счастье в душу того, кто был всегда с ней рядом. Всю ее жизнь.
Подувший легкий ветер донес чистый, ясный голос, и Ненуэль, оглянувшись, увидела подругу. Наскоро закончив умывание, она вскочила и подбежала к Идриль, приветствуя: