«Будет сильный ветер», — отстраненно отметил эльда и тут же выкинул мысли о погоде из головы.
Вернувшись к столу, он убрал золотой песок, с которым работал, в специальную коробочку, а затем в ящик, и вышел в сад. В отдалении, рядом с домами верных, перелаивались собаки, и некоторое время Куруфинвион стоял и слушал. На губах его играла легкая, умиротворенная улыбка. Глубоко вздохнув, он усилием воли привел собственные мятущиеся мысли в порядок и отправился бродить по дорожкам сада. Просто так, без определенной цели. Размеренные, монотонные движения успокаивали, а работы ума не требовалось. И то, и другое его вполне устраивало.
Достав из-за пазухи сложенную четверо карту, он присел на ближайшую скамью и, разложив ее на коленях, принялся вглядываться в тонкие линии. На пальце по-прежнему поблескивало кольцо аванирэ, поэтому Тьелпэ помогал себе с помощью осанвэ. В памяти всплывала та дивная песня, и он, наложив воспоминания на поля и горы Белерианда, пытался угадать, куда его зовут. Фэа рванулась на запад, мимо лесов Дориата, через равнины Эстолада, но в конце концов наткнулась на горы и растерянно замерла.
«Опять неудача», — подумал Куруфинвион и, подавив мгновенно вспыхнувшее раздражение, сложил карту и порывисто вскочил. Осанвэ оборвалось, а молодой мастер в который раз задал себе вопрос, чья именно фэа нашла в его сердце такой горячий отклик. Кого он пропустил, не заметив вовремя?
Над головой постепенно начинали зажигаться звезды, и эльда, обратив взгляд к небу, некоторое время рассматривал эти далекие яркие огоньки. Мысли успокаивались, и желание немедленно отправиться на поиски понемногу утихало.
По очереди он перебирал всех дев, виденных им на празднике помолвки Финдекано в Бритомбаре, но ни один образ, ни одно имя не встречало в его сердце отклика.
Тьелпэ нахмурился и потер лоб. Все эти размышления в который раз приводили его к одному и тому же выводу — та нис, к которой теперь стремилась его душа, лишая покоя и сна, в те дни была еще слишком юна, поэтому он тогда просто не обратил на нее внимания.
«Но это еще ничего не значит, — решительно заявил он сам себе. — Я обязательно все пойму и найду ее. Просто мне понадобится чуть больше времени. Я не сдамся!»
Возникла мысль посоветоваться с отцом, ведь, как бы то ни было, он однажды полюбил, а, значит, мог дать совет. Однако теперь час уже был достаточно поздний, и беседу все же стоило отложить.
Решив, что самое время пойти немного отдохнуть, Тьелпэ отправился в покои, по пути заглянув на кухню. Прихватив кружку с яблочным соком и несколько пирожков, он направился в купальню. После, распахнув пошире окно, взял свой импровизированный ужин и устроился на подоконнике. Взгляд лениво скользил по стенам, по верхушкам заметно подросших деревьев, которые эльда помнил еще совсем маленькими и тонкими, и эти перемены рождали в его душе веру в лучшее, даря ощущение света.
Увидев на столе зеленый прозрачный кристалл, подарок матери, Тьелпэ залпом допил свой сок и потянулся за самородком. Луч Исиля блеснул, пронзив породу насквозь, и мастер вдруг подумал, что стоит поехать наконец и взглянуть на тот большой камень собственными глазами.
«Прямо с утра, — подумал он. — А после можно и с отцом поговорить».
Решив таким образом, он спрыгнул на пол и отправился наконец спать.
Урожай год от года становился все скуднее и скуднее. Леса более не изобиловали дичью, а домашний скот нередко болел. От былого благополучия племени, что когда-то последовало за Мудрым Сердцем, не осталось и следа.
Нынешний вождь, Крепкие Ноги, делал все, что мог, взывая к праотцам и прося помощи. Однако северный ветер всякий раз обрывал его слова, словно напоминая об отказе переселиться в край, где они не знали бы бед.
Как и его далекий предок, вождь не желал союза с Господином Лютых гор, а потом решился на другой, на первый взгляд отчаянный, шаг.
— Сегодня я собрал вас здесь, на священной поляне, у костра, что когда-то зажгли наши прадеды! — начал он.
Люди молча внимали.
— Долгие годы мы жили в этих краях, но сейчас нам, потомкам Великого Медведя, не выжить в этих землях. Я призываю вас отправиться в долгий и опасный путь! Никто не знает, что ждет нас впереди, но если мы останемся, то погибнем от голода и болезней.
— Ты поведешь нас к Трем пикам? — раздалось в толпе.
— Нет! У нас, потомков Медведя, свой путь. Мы пойдем туда, где прячется огненный шар. Думается мне, там найдутся подходящие земли.
— Вспомни, посланник Вождя из Лютых гор говорил, что там живут опасные твари. Они едят младенцев и убивают стариков!
— Ты поверил ему?
— Нет. Но вдруг…
Гул пронесся по толпе. Люди принялись обсуждать предстоящий поход. Большинство поддерживало Крепкие Ноги, однако нашлись и те, кто не желал покидать родные края, предпочтя долгую смерть неизвестности.
К великому сожалению вождя, были и те, кто вознамерился попытать удачу на севере. И как ни пытался убедить он упрямцев, напоминая, что ни одной вести не пришло от родичей, от потомков Волка, несколько десятков покинули поляну, навсегда простившись с племенем.
Пять раз появлялся огненный шар на небе, прежде чем племя Великого Медведя двинулось на запад южной дорогой.
Едва над восточным краем неба забрезжила заря, а первые лучи поднявшегося Анара разогнали тьму, Тьелпэринквар вскочил и, наскоро приведя себя в порядок, начал собираться.
Сколько времени займет поездка, он знать не мог. Одевшись по-походному, он зашел на кухню и взял три лембаса. Набрав во флягу воды, сбежал во двор и отправился на конюшню. Иримэ, которая в очередной раз ждала жеребенка, утомлять дальней дорогой не хотелось, поэтому он принялся седлать Калиона. Конь радостно заржал, увидев своего нолдо, и в предвкушении грядущей поездки принялся нетерпеливо перебирать копытами.
Внезапно возникла мысль, что стоит, пожалуй, взять пару воинов. Хотя в последнее время орочьих банд поблизости не наблюдалось, он все же решил, что одному отправлять будет несколько опрометчиво. Тем более, что ему могла понадобиться помощь при работе с камнем. Решив таким образом, он вывел коня, а вскоре и верные присоединились к нему. Стражи по приказу лорда послушно распахнули ворота, внимательными взглядами провожая Тьелпэринквара.
— Если меня будут спрашивать — я на северо-восток, к горам у Келона, — на всякий случай предупредил он их, и кони рысью устремились вперед, постепенно переходя в галоп.
Утро быстро разгоралось, однако то и дело набегали серые облака. Ветер налетал, рвал ворот куртки и трепал волосы. Калион задорно ржал, будто хотел переспорить стихию. Время от времени облака разбегались, и тогда в просветах проглядывало голубое небо, и Тьелпэ, запрокинув голову, любовался им.
Келон приближался, и небольшой отряд начал забирать влево, к скалам. Когда в траве стали попадаться камни, Куруфинвион спешился, продолжив путь пешком. Отпустив Калиона пастись, нолдо стал забираться все выше в горы. Туда, где, по словам аммэ, находился валун. Свернув в последний раз, он наконец увидел то, что искал. Присев на ближайший камень, Куруфинвион стал разглядывать удивительную породу зеленого цвета.
«В самом деле напоминает хромдиопсид, — подумал он и, осторожно протянув руку, бережно погладил. — Только совсем прозрачный».
Фэа эльфа замерла от восторга при виде подобного совершенства. Хотелось сделать что-то, но мысль ускользала. Тьелпэринквар все сидел, любуясь, и в этот момент в просвете облаков блеснул луч Анара. Пронзив камень насквозь, он сверкнул в глубине, и Тьелпэ вдруг озарило. Фигура! Изображение птицы, стремящейся к небесам, но заключенное в самый центр минерала — вот то, что подходит этому камню больше всего.
Мастер похлопал себя по карманам, только сейчас сообразив, что не захватил ничего хоть сколько-нибудь подходящего.
«А впрочем… ведь мне ничего и не надо, кроме собственных рук».
Широко, в предвкушении улыбнувшись, он протянул ладонь и, распахнув осанвэ, потянувшись к камню своей фэа. Мысль устремилась вглубь, прощупывая по дороге каждый встреченный кристалл, соображая, как изменить структуру решетки. Прикрыв глаза, Куруфинвион погладил осторожно минерал пальцем и запел.