— Ясного дня, любимый, — радостно впорхнула Лехтэ, распахнув дверь. — Не помешаю?
— Нет, конечно. Хотя…
— Ты занят? Мне уйти, Курво?
Но тот уже не слышал, а быстро подлетев к столу, где лежали черновики, принялся что-то писать. Тэльмиэль знала, что отвлекать супруга в такие моменты не стоит, а потому отошла к окну и, сложив руки на груди, принялась наблюдать. Однако чем ее нежданное появление помогло ему, понять Лехтэ пока никак не могла.
Искусник все писал и писал, изредка бросая задумчивые, чуть вопросительные взгляды на жену, а после кивал сам себе и продолжал строчить.
Наконец, отбросив свиток, он подошел к супруге и обнял ее.
— Благодарю тебя, родная, — сказал он. — Ты очень помогла мне.
Лехтэ вопросительно подняла брови и ласково провела рукой по заплетенным волосам мужа:
— Чем же?
— Своим появлением. И украшением на твоей голове, — пояснил он.
Она с удивлением посмотрела на супруга и, немного подумав, напомнила:
— Ты же сам его мне сделал несколько лет назад…
— Я помню, мелиссэ, — улыбнулся в ответ Куруфин. — Но именно сейчас я понял, как воде следует выплескиваться на огонь. Конечно, одного этого будет недостаточно, и что противопоставить страху и ужасу, насылаемому Морготом, мы с Тьелпэ еще не нашли. Однако теперь я знаю, как поступить с водой. Думаю, сын справится с недостающими компонентами, и относительно скоро мы сможем испытать нашу новую разработку.
— Я очень рада, что смогла помочь, пусть даже так неожиданно, — ответила Лехтэ. — Испытывать снова поедете в Химринг?
— На этот раз к Кано. Я обещал ему.
— Это хорошо — я давно не видела Макалаурэ. Ты же возьмешь меня с собой?
— Если обстановка останется такой же спокойной.
Лехтэ улыбнулась и кивнула, а Куруфин нежно поцеловал жену.
Идриль провела ладонью по лбу и удовлетворенно вздохнула. Долгий труд по созданию галереи был завершен.
Падавшие сквозь высокие окна лучи Анара освещали убегавшие вдаль высокие круглые арки, на интрадосе которых было изображено густо усеянное звездами ночное небо, поддерживаемое колоннами в виде раскидистых дубов, тонких берез и мощных вязов.
Принцесса сняла туфли и пошла по выложенному камнем полу, беззвучно ступая, чтобы не спугнуть тишину.
Над межарочными пролетами их команда трудилась особенно долго. Она сама написала множество фресок, а Ненуэль украсила мозаикой своды. Поначалу роспись в точности воспроизводила ночные улицы Тириона. Казалось, что ты идешь по залитому светом Тельпериона городу, и эта иллюзия была настолько полной, что многие эльдар, войдя туда впервые, заметно терялись.
Итариллэ бережно провела ладонью по искусно нарисованной птице, затерявшейся в кроне дерева, и улыбнулась. Как раз в этом месте ландшафт постепенно начинал меняться. В привычный пейзаж оставшегося в прошлой жизни города нолдор вплетались все новые и новые детали, поначалу незаметно, но вскоре посетитель уже не мог не обращать на них внимания и шел, осматриваясь с неподдельным интересом. Всего четверть лиги пути — и вот уже город за пределами галереи был совершенно новый, ни на что не похожий. Иные башни, поля, сады. Хотелось выйти на балкон и, спустившись по лестнице, выбежать на улицу.
«Кажется, действительно неплохо вышло», — решила Итариллэ.
Теперь можно было и отдохнуть. Вновь надев туфли, она покинула дворец и направилась на поиски подруги. Ненуэль должна была работать над второй по счету мозаикой, которую она перекладывала.
Кивнув охранявшим ворота стражам, принцесса вышла на шумную, оживленную улицу, с радостью окунувшись в звенящий гомон.
Мощеная гранитом мостовая убегала вдаль. То и дело хлопали двери мастерских. Ветер доносил ароматы свежей выпечки. Мимо прошли сменившиеся с караула у Врат стражи, и дева кивнула им приветливо.
— Айя, принцесса, — ответил ей командир.
Дойдя до небольшой круглой площади, Итариллэ умылась в ближайшем фонтане и свернула на более тихую, тенистую улочку. В конце ее, окруженная яблоневыми садами, стояла ротонда, позади которой как раз и трудилась дочь Глорфинделя.
Остановившись так, чтобы целиком видеть немалых размеров мозаику, она с нежностью вглядывалась в изображенные на ней родные черты. Прадедушка Финвэ в минуту счастья. Взгляд его был устремлен вперед, в немного прищуренных глазах застыли смешинки, и можно было подумать, он видит нечто такое, чего не замечают другие. Богато расшитые пурпуровые одежды поблескивали золотом, фигуру короля окружала вьющаяся лоза, и над ним летали птицы.
— Удивительно хорош! — не сдержалась дочь Тургона, и мастерица, обернувшись, широко улыбнулась.
— Благодарю!
Она проворно сбежала по лесам вниз, и Итариллэ приветственно ее обняла.
— Ты не устала? — спросила прямо она.
—Есть немного, — не стала отпираться Ненуэль. — А ты хочешь что-нибудь предложить?
Принцесса склонила голову на бок, задумчиво прищурившись, и в этот момент удивительно напомнила молодую лисичку:
— Да, прогулку. Как ты смотришь на мысль проехаться по полям?
— Я только за.
Было решено отправляться немедленно, и обе девы направились во дворец, чтобы переодеться и взять коней.
— Как поживает дядя Турукано? — спросила Ненуэль. — Я его давно уже не видела за всей этой работой.
— По-прежнему, — ответила Итариллэ. — Или трудится, или грустит о маме. Я его, в общем-то, понимаю, но, право, не в состоянии уразуметь, почему он не допускает мысли о ее возрождении. Конечно, мне ее тоже не хватает, однако, когда я думаю о ней, то в сердце поселяется светлая радость. Я убеждена, что обязательно еще увижу аммэ!
— Надеюсь, твое предвидение исполнится! — поддержала Ненуэль с чувством.
У входа в сад они заметили Эктелиона, и Идриль, остановившись, спросила:
— Айя! Мы собираемся на прогулку. Не проводите нас?
— С удовольствием.
Он бросил быстрый взгляд в сторону Ненуэль, вопросительно приподняв брови, и та, помедлив всего мгновение, согласно кивнула. Нолдо просиял.
Девы направились каждая в свою комнату, чтобы переодеться. Конечно, дочь Глорфинделя гостила в своих дворцовых покоях очень редко, однако кое-что из одежды тут хранила.
Спутник вместе с лошадями ждал их рядом с конюшней.
— Куда направимся? — спросил он, помогая сперва Итариллэ, а потом Ненуэль забраться в седло.
Принцесса подумала, а после решила:
— В поля Тумладена!
Подруга ее радостно поддержала. Кони рысью побежали по улицам города, а после, спустившись по одной из троп с холма Амон Гварет, перешли в галоп. Ветер свистел в ушах, ласково перебирал волосы. Они летели вперед, наслаждаясь движением, словно птицы, порой вброд пересекали многочисленные ручьи. Когда Анар миновал часть пути, спутники спешились у одного из озер и, напившись, перекусили лембасом.
Приложив руку к глазам козырьком, Идриль посмотрела на виднеющиеся вдалеке горы.
— Как думаете, — задумчиво спросила она, — что происходит там, во внешнем мире?
Ненуэль пожала плечами:
— Не знаю.
Обе девы оглянулись на Эктелиона. Тот на один короткий миг замялся, а после ответил:
— Разведчики докладывают, что в Белерианде пока все спокойно. Орки если и появляются, то весьма редко и небольшими отрядами. Похоже, мир воцарился действительно надолго.
Итариллэ тихонько вздохнула и, сорвав травинку, сунула ее в рот:
— Хотела бы я побывать там, хоть ненадолго. Увидеть других эльдар и иные земли нолдор.
Дочь Глорфинделя помолчала немного, а после согласилась:
— Я тоже. Очень было бы интересно.
====== Глава 66 ======
Песня, которая по идее должна была связать все компоненты противоогневой защиты воедино и вдохнуть в них жизнь, была полностью завершена. Однако Тьелпэринквар не был уверен, что они с атто наконец достигли цели.
Куруфинвион нахмурился и, открыв установку, что стояла сейчас перед ним на столе, закусил губу. Металл — порождение самой земли, химическая составляющая — порождение ума, Песня — порождение фэа.