Секунду Атаринкэ размышлял. Оглянувшись на жену, нахмурился, а после ответил командиру:
— Хорошо. Пусть их предводители придут — побеседуем.
— Слушаюсь.
Верный скрылся в зарослях орешника, а Курво, чуть заметно вздохнув, объявил:
— Привал.
— Отлично, — обрадовалась Лехтэ.
Он помог жене спешиться и пошел разводить костер. Скоро над поляной разнесся пьянящий аромат трав и ягод, Алкариэль достала из седельной сумки собранные аммэ пирожки с земляникой, и тут послышались мягкие шаги. Ветки раздвинулись, и показались дозорные, а с ними два странных существа.
Эллет переглянулись и подошли поближе, став у Искусника за плечом. Тот, оглянувшись на них, чуть нахмурился, но вслух комментировать не стал.
«Какие они странные», — подумала Алкариэль, стараясь не пялиться на пришельцев чересчур откровенно.
Неловкие, угловатые фигуры их тел забавляли деву, а растительность на лицах вызывала ассоциации с животными. Однако тот факт, что они сумели, пусть и весьма плохо, освоить синдарин, неоспоримо свидетельствовал о том, что эти забавные существа все же разумны.
Самый старший из пришельцев, со странным сивым цветом волос, заговорил, помогая себе жестами. По всему выходило, что они идут давно и издалека, направляясь в Химринг. Их нисси и дети устали, и они просят у лорда этих земель разрешения на короткий отдых.
Выслушав речь, Курво кивнул и, заложив руки за спину, чуть закусил губу. Атани даже дышать перестали.
— У меня сейчас мало времени, — признался он. — Я тороплюсь по важному делу. Однако в Химладе остался мой сын, лорд Тьелпэринквар. Говорите о вашем деле с ним. Если он согласится, то я не буду возражать.
Люди загомонили, словно уже получили согласие, и Куруфин приказал выделить им одного верного для сопровождения.
— Пусть после нас догоняет. Мы будем ждать его у Келона.
— Хорошо, лорд.
Дозорные и их странные спутники ушли, а оставшиеся нолдор еще некоторое время обсуждали произошедшее, пока не подоспел обед.
Мириэль устало затянула последний узелок и с болью оглядела гобелен. Давно уже были вышиты охваченные огнем корабли, а Вайрэ забрала работу, показавшую сильнейший шторм, что потопил не одно судно. Даже внуки, скорбно стоявшие рядом с тем, что мгновение назад было их отцом, а теперь всего лишь горсткой пепла, подхваченной и унесенной ветром прочь, давно заняли отведенное фэантури место в почти что бесконечной галерее.
Только этот гобелен нолдиэ не могла закончить уже много-много лет. Раз за разом она возвращалась к станку и пяльцам, чтобы обнаружить исчезновение многих стежков. И Мириэль заново приходилось брать в руки нити и иглу, чтобы в очередной раз ненавистные раукар одолели ее сына.
— На этот раз все! Больше я не вынесу. Пусть Намо незамедлительно заберет готовую работу и выдаст мне новый материал, — подумала нолдиэ, вставая. — Иначе я никогда не узнаю, где сейчас душа моего Фэанаро.
Майар вняли зову эльфийки, обещав доложить владыке Мандоса о выполнении задания.
Мириэль неотрывно глядела на полотно, словно боясь, что стежки исчезнут, покинут канву, и ей снова придется пережить самый болезненный момент в ее странной жизни.
— Ты желала меня видеть, Фириэль, — Намо изобразил подобие улыбки на бледном лице своей фаны.
— Мое имя Мириэль, мы это уже обсуждали. Владыка, — в меру почтительно ответила нолдиэ.
— Ты так ничего и не поняла? — рассмеялся он. — Хочешь оставаться собой? Быть той, что когда-то родила его? — он указал на гобелен. — Так будь ею!
Эльфийка не успела ни испугаться, ни обрадоваться, когда ее тело скрутило страшная судорога, перекрывшая дыхание. Мириэль все еще пыталась совладать со своим телом, когда Намо бросил презрительный взгляд на гобелен и взмахом руки в очередной раз уничтожил проделанную ею работу.
— Супруга сделает лучше. А ты… неужели ты правда думала, что таким образом узнаешь о своем сыне?!
Нолдиэ захрипела и схватилась пальцами за не до конца утратившее краски полотно. На ее счастье, Намо успел убрать раукар, но не смог добраться до Фэанаро.
— Йондо, — прошептали ее губы на последнем выдохе, и душа вновь попала в ненавистные ею Чертоги.
— Я не позволю тебе более никогда обрести тело! Запомни, Мириэль!
Его голос и последовавший за ним хохот разнеслись по мрачным залам Мандоса, распугав почти все фэар. Лишь две устремились к ней — одна явно, другая тайно, следуя по уже ставшей привычной изнанке.
Долгожданное пение знакомого рога разнеслось над Вратами на вечерней заре. Небо уже успело потемнеть, и лишь на западе догорали последние яркие сполохи. Высыпали звезды, и Маглор уже думал, что сегодня брат не успеет прибыть, но скоро понял, что заблуждался.
Услышав сигнал, он бросился к окну библиотеки и крикнул дежурившим у ворот верным:
— Открывайте!
Те поспешили исполнить приказание, а лорд торопливо спустился по лестнице и выбежал во двор, где практически сразу же угодил в крепкие объятия младшего брата.
— Ну наконец-то. Курво! Как я рад тебя видеть!
Пространство вмиг наполнилось веселым гомоном и ржанием лошадей.
— Я тоже скучал по тебе, — признался брат.
— Ты один? Без Турко и Тьелпэ?
— Увы. Охотник наш еще бегает ищет Хуана. И, возможно, Ириссэ. Сын остался дома — покинуть Химлад сразу втроем мы не можем.
— Это верно.
— Зато я с женой.
Макалаурэ улыбнулся и бегло осмотрел гостей. Лехтэ выехала вперед, и Курво поспешил к любимой, чтобы помочь ей спешиться.
— Ясного вечера! — поприветствовала она хозяина, и тот махнул рукой ей в ответ.
— Alasse, Тэльма. Рад видеть тебя!
Маглор уже собирался спросить, была ли дорога спокойной, как вдруг увидел в толпе воинов новое, весьма неожиданное лицо.
— Нолдиэ? — пробормотал он, с трудом веря собственным глазам. — Vandë omentaina! Как тебя зовут?
— Алкариэль, — ответила дева и улыбнулась светло и ясно, так что хозяину дома на миг показалось, будто неожиданно вернулся на небо Анар.
Глаза ее сияли глубоким и чистым светом, от которого нолдо уже успел слегка отвыкнуть. В лице ее не было ни тревог, ни печали, лишь жгучее любопытство. Маглор протянул было руку, намереваясь предложить помочь спешиться, как вдруг она спросила:
— А это вы, да? Настоящий?
Менестрель на миг растерялся, а после с неожиданным облегчением рассмеялся:
— Признаться, никогда не думал о себе в таком ключе. Я Канафинвэ Макалаурэ Фэанарион. А вот настоящий ли я… Это, пожалуй, еще стоит обдумать.
Некоторое время Алкариэль молчала, обдумывая ответ, а после расхохоталась и, закрыв лицо руками, тряхнула головой.
— Простите, пожалуйста, — ответила она и вновь посмотрела на хозяина дома с улыбкой. — Конечно, я спросила глупость.
— Все в порядке, — успокоил ее Маглор и, оглянувшись, вопросительно посмотрел на невестку.
— Это моя воспитанница, — пояснила Лехтэ, заметив его интерес. — Я с раннего детства учила ее. Когда мы собрались к тебе, то взяли ее, ведь Алкариэль еще ни разу не покидала Химлад.
— Благодарю, — кивнул Макалаурэ.
Его взгляд невольно вновь вернулся к нежданной гостье, и он не без удовольствия ощутил, как просыпается в груди тепло. Чувство оказалось приятным.
— Скажите, — вдруг снова спросила Алкариэль, — вы правда так хорошо умеете играть, как говорят?
— Надеюсь, что да.
— И на луке тоже?
Маглор растерялся.
— На чем? — уточнил он.
Дева беспечно пожала плечами и пояснила:
— Лук, охотничий или боевой. Мне с детства было любопытно, можно ли на нем сыграть что-нибудь. На них так туго натягивается тетива…
Менестрель потер задумчиво переносицу и наконец рассмеялся весело:
— Не знаю, право, никогда не пробовал. Хотя, признаюсь, подобная мысль возникала. Правда, случилось это уже на третий день пира в Тирионе, когда праздновалась годовщина прихода нолдор в Благословенный край и все славили короля Финвэ, моего деда. Кажется, проверить мысль в тот раз так и не довелось.