— Всем приготовиться!
В глазах у дортонионца отразилась решимость во что бы то ни стало отстоять земли, ставшие им родными. Он, обернувшись, передал команду воинам, привычно повторив ее еще и на синдарине.
— Хотел бы я знать, где остальные твари Моринготто, — пробормотал Тьелпэ, и рука его сама собой сжалась в кулак. — Не может быть, чтобы за время Долгого мира их накопилась за стенами Ангамандо так мало.
— Меня тоже это волнует, лорд.
Сердце Тьелпэ гулко билось, колотясь о ребра. Еще ни разу ему не приходилось вести войска в бой самому — рядом всегда был отец. А теперь лишь на на нем одном лежала ответственность за исход сражения. Но отступать было нельзя.
«Нолдор не сдаются!» — мысленно проговорил он.
Дождавшись, когда противник оказался на расстоянии полета стрелы, он крикнул:
— Внимание! Залп!
Стоявшие на стене лучники спустили тетивы. Затем следом еще раз, и еще.
Тварей, конечно, стало меньше, но по сравнению с общим числом войска, потери были незначительны. Нолдор продолжали стрелять, стараясь не подпускать ирчей к башням, пытаясь остановить их у рвов. Впрочем, орки и сами не спешили в воду. Судя по крикам и ругани их командиров, твари отказывались двигаться дальше.
Небольшая группа ирчей отделилась и двинулась на восток, очевидно желая найти переправу.
— Это вы хорошо придумали, лорд, — сказал стояаший рядом с Тьелпэ дортонионец. — Так мы их здесь и остановим.
Куруфинвион лишь задумчиво покачал головой.
Войско Моргота встало вне досягаемости стрел, а тем более камней катапульт нолдор, сместившись на восток. Эльфам приходилось лишь наблюдать за противником — покидать башни пока не имело смысла.
— Лорд, вернулись ирчи, — доложил Тьелпэринквару дозорный. — Те, что уходили.
— Будьте готовы в любой момент выступить — они начнут прорываться, — скомандовал Куруфинвион и вновь поднялся на стену.
Балроги приблизились к воде, к тому самому месту, что прорыли нолдор. Расстояние позволяло, и эльфы принялись посылать стрелы, одну за другой, а вскоре в тварей полетели и камни. Орки падали, хрипели, и тут же их место занимали другие, пока густые клубы пара не скрыли войско от глаз дозорных. Валараукар хлестали самую поверхность воды бичами, ухудшая видимость и создавая брод.
— Они так прорвутся южнее! — вскричал Тьелпэринквар. — Дадим бой на этом берегу. Пусть лишь пара десятков останется на стенах — они обезвредят тех, кто рискнет подойти ближе.
В считанные минуты нолдор были готовы и построились для атаки. Наконец, Куруфинвион поднял руку, призывая к вниманию, и крикнул:
— Вперед!
По рядам воинов прокатился крик, и нолдор Первого и Третьего домов бросились вперед. Ирчи, только миновавшие водную преграду, завизжали, обнажая свои кривые мечи и вступая в бой.
Валараукар взревели, то ли выражая гнев, то ли вызывая на поединок.
— Я отвлеку их! — крикнул Тьелпэринквар и направил коня к падшим майяр.
В тот же миг на него обрушилась волна липкого ужаса и вызывавшего тошноту темного гнева, грозивших уничтожить и смять, словно тонкий лист, саму фэа. Куруфинвион в ярости скрежетнул зубами и вынул меч:
— Ну что, сумеешь одолеть меня, проклятая тварь?!
Балрог вновь взревел и двинулся вперед. В два раза выше любого пешего эльфа, для конного он был вполне сопоставим по размерам — грудь темной твари находилась на уровне глаз Тьелпэ. Притворившись, будто собирается нападать, он сделал обманный маневр и, промчавшись мимо балрога, полоснул его мечом по руке и остановился у воды. Тварь зарычала, и нолдо пожалел, что в детстве не захотел изучать валарин — так он мог бы понимать хоть что-то из его воплей. Теперь же оставалось только гадать.
Два других валараукар начали помогать своему предводителю, очевидно вознамерившись окружить Тьелпэринквара, и сердце его на мгновение дрогнуло.
«Дед сражался и с бОльшим количеством. Тем более, он был один. К тому же, Первый дом не отступает. И даже если мне и суждено сегодня встретиться с ним, то мне нечего будет стыдиться!»
Мысль влила в сердце новые силы, и Куруфинвион, пустив коня в галоп, направил его на того из балрогов, что был ближе всех к реке. Завязался бой. Эльф пытался достать врага мечом, тот же орудовал огромной плетью. Куруфинвион уворачивался, однако раз или два тварь полоснула его, угодив по доспеху.
«Непобедимых противников не бывает», — напомнил себе Тьелпэ, выискивая слабые места в обороне.
За его плечами сражались дортониоские стражи и прибывшие из Химлада нолдор. А дальше… дальше начинались края, в которых жили эльфы и атани. И что с ними будет, если позволить валараукар уйти? Они найдут брешь в обороне и нападут на мирные селения, сожгут лес…
Любовь ко всему живому, к последней травинке, к келвар и олвар, ко всем населявшим Белерианд квенди зародилась в груди Тьелпэринквара и начала расти, наполняя силой. Он ринулся вперед, и стоявшим на стенах нолдор показалось, что его окружает белое сияние. Куруфинвион взмахнул мечом, полоснув балрога по животу, затем вогнал оружие почти до самой гарды. Жар опалил нолдо, а рука с трудом удержала рукоять. Металл доспеха начал медленно плавиться. Балрог издал жуткий вопль, разнесшийся по всей округе, долетевший до крепости и затерявшийся среди сосен нагорья, закачался, и тогда Тьелпэринквар, собрав все силы, толкнул его. Падший майя упал в воду, и река вспенилась, исходя паром. Валарауко недвижной глыбой замер на дне, а его бич превратился в подобие гигантской скользкой змеи, утратив свой огонь.
Два оставшихся балрога все же прорвались сквозь пытавшихся задержать их нолдор, и кинулись вперед, к Тьелпэ. Куруфинвион пустил коня в галоп, уходя от противника. Упавший в воду огненный бич остыл, став на вид самым обыкновенным, и нолдо осенила мысль. Он влетел в воду и, быстро спрыгнув с коня, подобрал оружие врага. Рукоять не хотела лежать в ладони, неприятно колола пальцы темной магией, отнимая немало сил, нужных для подчинения бича.
Удар пришелся совсем рядом. Лицо горячо и больно обдало паром, а конь, заржав, шарахнулся в сторону и выпрыгнул на берег. Балрогов он не интересовал, а подобравшийся слишком близко ирч тут же получил копытом.
Тьелпэринквар же, проскользнув под руками тварей, принял бой пешим. Стараясь ускользать от ответных ударов, он бил мечом в живот и руки, одновременно пытаясь спутать им ноги бичом. Наконец, раскрутив его, он захлестнул одного из валараукар и толкнул в воду. Тот упал недалеко от первого и пронзительно заревел, так что нолдор на мгновение показалось, что они оглохнут. Тьелпэ, не обращая внимания на боль от ожогов, принялся рубить тело мечом.
Силы постепенно покидали нолдо, казалось, что он вот-вот упадет, но он упорно продолжал сжимать бич и глядеть на убитого им балрога. Словно со стороны Куруфинвион видел себя и не понимал, почему бездействует. Совершенно неожиданно вспомнился танец с малышкой Ненуэль, а потом раздался суровый голос отца, велевший ему что-то бросить. Пальцы разжались с некоторым усилием, бич выпал, и в следующий миг Тьелпэ словно очнулся ото сна. Любовь к семье, к дочери Глорфиделя и ко всем квенди, стоявшим сейчас за его спиной, по-прежнему придавала сил. Он развернулся, чтобы продолжить бой, не догадываясь, что сейчас в проходе Аглона Куруфин, несмотря на только что полученную рану в руку, облегченно вздыхает и вновь яростно продолжает бой.
Нолдор спешили к своему лорду на помощь, оттесняя и окружая третьего вларауко. Слышались крики ярости, трубил чей-то рог. Небольшой отряд продолжал сдерживать тварей Моринготто, а из крепости тем временем летели на север воины Дортониона. Подмога была близка, однако, увы, не только эльфам. Моргот продолжал наступление.
— Слушайте, мои подданные, мои верные синдар! — заговорила Мелиан, собрав вокруг себя немало эльфов.
«Иди, Лютиэн! Дальше только твой путь», — мысленно приказала она дочери.
«Я не могу, nana».
«Можешь! Убей!»
Лютиэн сама распахнула дверь в тронный зал и сделала шаг вперед.