— Мелиссэ… — успел то ли прошептать, то ли подумать Маглор в последнюю секунду.
Нереальная тишина и пустота, что поселилась в сердце Алкариэль в тот миг, когда замолчал супруг, подтолкнули ее на отчаянный шаг. Выхватив кинжал, она бросилась вперед, к воротам, где воины крепости пытались одолеть дракона. Остановившись, она метнула клинок, метя в глаз Глаурунгу.
— Леди, назад! — закричал верный, закрывая ее щитом и самим собой от испепеляющего пламени.
Однако больше ничего змей сделать не успел — ослепленный болью и кинжалом, он заметался, позволив Вайвиону вогнал меч во вторую глазницу. В следующий миг стоявший у катапульты воин отправил огромный камень в полет. Он приземлился на голову змея, раздавив ее, как простого червяка.
Орки, увидев смерть дракона, бросились прочь, но были настигнуты нолдор. Те же, кому довелось уйти, нашли свою смерть от отрядов Оростеля. Только напрасно он ждал приказа от друга-лорда, ожидая, когда сможет отправить раненых во Врата. Вместо этого через несколько часов гонец принес свиток с распоряжением леди Алкариэль.
Нолдиэ не могла найти себе места от горя, и будь ее воля, так и осталась бы она лежать на теле мужа, отпустив свою фэа во след его. Только слишком хорошо она помнила слова любимого, что теперь она отвечает за нолдор их земель, а, значит, не имеет права так поступать.
Посоветовавшись с Вайвионом, все еще винившим себя в случившимся, она вызвала в крепость Оростеля и приняла нелегкое решение — сообщить лорду Нельяфинвэ. Он должен знать как о том, что Врата устояли, так и о гибели брата. Взяв себя в руки, она направилась в библиотеку к палантиру.
— Атани боятся, — бросив быстрый взгляд по сторонам, доложил Тарион.
Фингон вздохнул и, чуть заметно нахмурившись, покачал головой:
— Я не могу их за это винить.
У самого подножия Эред Ветрин плескалось море темного пламени, отбрасывая алые блики на лица угрюмых стражей, изваяниями застывших на стенах крепости. Хмурое небо затянули тучи, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика. Над шпилями в ожидании поживы кружили стаи ворон.
Фингон взбежал по лестнице на валганг и, перегнувшись через бруствер, оглядел то, что прежде было полями Ард Галена. Северные склоны гор оказались сожжены подчистую, и эльфу даже показалось, что он слышит их тихий стон, полный боли и мольбы. Прикрыв глаза, он потянулся мысленно к сожженной земле и камню: «Не печальтесь, мы обязательно постараемся за вас отомстить».
Вибрировавшая в воздухе безысходность стала как будто меньше. Чуть заметно улыбнувшись, Нолофинвион спустился и оглядел двор. Дозорные всматривались в темноту, хмуря брови, воины нолдор отдыхали, сидя прямо на брусчатке, а призванные недавно атани вздыхали и переглядывались друг с другом. Не нужно было иметь дар предвидения, чтобы прочитать на их лицах тщательно скрываемое смятение.
— Друг мой, — окликнул лорд стоявшего поблизости Тариона. — Принеси мою дорожную арфу.
Верный ушел, а Фингон подумал, что тот поход к северной твердыне, в конечном счете, мог бы закончиться весьма печально, если б не этот маленький инструмент. И пусть он сам не был золотоголосым, как Кано, однако любая музыка способна разогнать тьму в сердце, если вложить в нее частичку света.
— Вот, возьми, — услышал он голос Тариона и принял протянутую ему арфу.
— Благодарю.
Присев на ступени ближайшей лестницы, он подтянул струны, невольно вспомнив, что в последний раз пел жене дома, совсем недавно.
«Как ты там?» — подумал он, и при мысли об улыбке и свете глаз Армидель на фэа стало легко и светло.
Вдруг как-то незаметно смолк лязг оружия, утих ровный гул голосов. Финдекано вспомнил дом, но не тот, что остался за морем, а иной, что стал им за прошедшие четыреста лет родным. И тогда он запел.
В словах, срывавшихся с его уст, не содержалось ни капли магии. Нечто подобное мог бы исполнить даже ребенок. Но в каждом слове, в каждой ноте звучала искренняя любовь к этой земле, и та, слушая нолдо, отзывалась, откликалась, обещая не оставить и поддержать. Травинки на южных склонах Эред Ветрин звенели волшебным многоголосьем, воздух словно вибрировал, пронизанный светом. Тучи вдруг разошлись, и эрухини, выдохнув, в едином порыве посмотрели вверх — там, сквозь разрывы, отчетливо проглядывали звезды.
— Мы справимся! — крикнул вдруг кто-то из толпы, и атани разом дружно загудели, соглашаясь с этими словами.
Финдекано широко улыбнулся и вернул Тариону инструмент. Ему удалось достичь цели, а, значит, можно было заняться иными делами.
Обойдя посты, он уже собирался вновь подняться на стену, как вдруг с южной стороны прилетел крик часового:
— Мой лорд, вижу отряд нолдор!
— Большой? — уточнил Финдекано.
— Да.
Принц взлетел на стену и всмотрелся в темноту. Небо вновь успели закрыть плотные тучи, и все же он различи высокую фигуру своего брата.
— Турукано! — воскликнул он радостно. — Открыть ворота!
Скоро воины Ондолиндэ въехали во двор, вкатив за собой что-то тяжелое, и оба Нолофинвиона крепко, от души обнялись.
— А мы не одни, — заговорил младший, жестом указывая на телегу. — Вот, отбили установку, которую везли в Хисиломэ из Химлада.
— Та самая? — оживился Фингон.
— Да, — ответил незнакомый нолдо. — Ясного дня.
— Скорее ночи. Рад видеть вас. Вы будете ее запускать?
— И прямо сейчас.
У подножия гор, как планировалось изначально, ее поставить оказалось уже нельзя, поэтому решено было укрепить наверху.
— Тут и защитить ее будет проще, — заметил Фингон.
— Верно, — согласился Тургон.
— Отец знает о твоем приезде?
— Да. Он и направил нас сюда. Сперва я, правда, чуть не разминулся со своим гонцом, но он в конце концов нас нашел, и вот мы здесь.
Мастера Химлада проворно работали, и скоро установка обрела законченный, внушающий уважение вид. Один из нолдор дернул ручку, и вспыхнувшее легкое свечение показало, что цель достигнута.
— Теперь темное пламя уже не сможет причинить нам вред! — громко, на весь двор объявил Финдекано.
Воины, и нолдор, и атани, радостно зашумели, а старший Нолофинвион проговорил задумчиво, вглядываясь в северный горизонт:
— Дагор Морлах.
— Что? — не понял Тургон.
— Самое подходящее название для битвы.
— Возможно, — согласился тот.
— Смотри, — указал Финдекано взглядом. — Видишь?
— Что именно?
— Балроги. И полчища орков. Настал наш черед.
И, обернувшись, крикнул так, что голос его, прокатившись волной по двору, отразился эхом от каменных стен:
— Приготовиться к бою!
Воины Таргелиона летели на север, туда, где гарь застилала небо, туда, где находились форты. Однако вместо лучников на стенах нолдор увидели тварей Моргота. Впрочем, сопротивление еще не было сломлено — бой продолжался, несмотря на огромный численный перевес.
— Лорд, ворота выжжены, а трава вокруг не тронута, — обратил внимание один из командиров Морифинвэ.
— Проклятое колдовство, не иначе, — ответил он, прикидывая, сколько пеших воинов понадобится в форте.
— Анкион, отправляешься на помощь защитникам и отбиваешь со своими башню, — приказал Карнистир.
Тем временем из клубов дыма начали появляться ирчи. Твари неслись вперед на огромных варгах, уверенные, что не встретят сопротивления. Однако они ошиблись.
Выставив вперед копья и прикрывшись щитами, основное войско Таргелиона двинулось на врага. Земля сотрясалась под копытами коней, лязгала сталь, выли варги и хрипели налетавшие на копья орки. Лучники с флангов осыпали стрелами ирчей, но выцеливать командиров не могли — дым не желал рассеиваться.
Карнистир, всегда предпочитавший копью меч, дожидался своего часа, внимательно следя за противником. Гнев переполнял его, вытесняя возникшее было беспокойство — словно тонкая острая игла кольнула фэа.
— Тролли! — закричал один из нолдор, указывая на уродливые огромные туши, только что вышедшие из дыма. Неповоротливые и тупые, они были не так опасны как то, что они тянули за собой. Громоздкая конструкция внушала опасения даже одним своим видом. Морьо старался разглядеть ее получше, но в планы Врага демонстрация оружия не входила. Тролли не иначе как по команде отошли в стороны, предоставив возможность огненному бичу хлестнуть по тащимой ими штуковине.