— А что может быть хуже? Плен? Пытки?
На лице мужа заиграли желваки, и он нехотя пробурчал сквозь зубы:
— Потом расскажу. Однако вынужден признать, что твои приключения в компании волка были чуть ли не единственным приемлемым вариантом. Но как же мне это все не нравится!
Он с силой сжал кулак, так что побелели костяшки пальцев.
— Я догадываюсь, — заверила его Лехтэ.
— Знал бы, что все так обернется — ни за что не отпустил бы тебя с сыном.
— Жаль, что мы не можем провидеть будущее по собственному желанию.
Разговор угас, и нолдиэ снова принялась беспечно рассматривать игру теней и птиц, то и дело выпархивающих из кустов.
— Кажется, Тьма ушла из этих мест, — заметила она.
— Да, большинство тварей мы нашли и уничтожили. Но это не означает, что по лесам не бродит еще кто-нибудь.
В этот момент как раз показался один из дозорных и направился прямиком к лорду. Лехтэ, решив не мешать, отъехала на несколько шагов вперед и с удовольствием вдохнула густой запах диких яблок. Нежно-золотые, с прозрачным румянцем, они почти светились от меда, и нолдиэ, недолго думая, протянула руку и сорвала несколько штук.
Вагай заинтересованно обернулся и тихонько заржал.
— На, угостись, — улыбнулась Лехтэ и протянула коню пару яблочек. Тот радостно захрустел.
Приближался вечер, и было ясно, что скоро так или иначе придется разбивать лагерь.
— Курво, — окликнула она мужа, заметив, что тот уже закончил разговор с верным, — может, мы остановимся здесь?
— Почему бы и нет, — откликнулся он. — Место подходящее, и вокруг безопасно.
Отдав приказ устраиваться на ночевку, он спрыгнул с лошади и, протянув руки, помог спешиться жене. На мгновение задержав ладони на ее талии, он после недолгого колебания наклонился и быстро поцеловал ее. Лехтэ ответила, и оба отправились заниматься делами.
— Ужин на мне, — решительно объявила она и принялась разжигать костер.
Все больше сгущались сумерки. Пламя весело потрескивало, выбрасывая вверх искры. Вскипятив воду для горячего напитка, эллет приготовила ужин, и верные с супругом, поблагодарив, с аппетитом принялись есть.
— Когда я была маленькой, — вдруг вспомнила она, — то часто путешествовала вместе с родителями и братом. Тогда-то они и научили меня готовить.
Она еще некоторое время предавалась воспоминаниям, а когда верные разошлись по постам, спросила мужа:
— Так что там произошло? На что ты намекал?
Он нахмурился, и вновь вернулось напряжение, ненадолго покинувшее нолдор за едой. Он сел рядом и, потянувшись, взял Лехтэ за руку:
— Я бы ни за что не стал рассказывать тебе о чем-то подобном. Это мерзко и… это страшно. Даже мне. Как представлю… — тут он невольно передернул плечами, и Тэльмиэль замерла, поняв, что случилось нечто в самом деле ужасное.
Искусник же продолжал:
— Когда я уже отправился с верными тебя искать, мы встретили воинов из отряда Аэгнора. Они рассказали…
Лехтэ слушала, и в широко отрытых глазах ее плескался ужас:
— Как можно подобное сотворить?
— Не знаю, — ответил Курво и, окинув жену быстрым взглядом, обнял ее и прижал к груди. — Но представь, что я передумал, пока тебя не нашел.
— Тут впору сойти с ума.
Тэльмиэль содрогнулась и долго сидела, задумчиво глядя в огонь. Скоро разговор перешел на другие темы, и она спросила:
— А Тэльво задержится в Химладе?
— Не знаю, — признался Куруфин. — А что?
— Было бы замечательно съездить на охоту. Всем вместе, как когда-то в Амане. Потом, когда битва закончится.
— Можно попробовать его уговорить.
— А теперь какие у тебя планы?
— Тебе не понравится, — заверил ее муж.
— То есть? — заинтересовалась Лехтэ.
— Я отправляюсь на запад, в Хисиломэ. Здесь, в Дортонионе, атаки тварей по большей части отбиты, а если вдруг что-то случится, то Тьелпэ справится. Он и правда стал замечательным командиром.
По голосу любимого Тэльмиэль поняла, что муж улыбается. А он тем временем продолжал:
— Меж тем Ноло, быть может, понадобится наша помощь.
— Тебя ли я слышу, муж мой? — не удержалась она.
Тот хмыкнул:
— Сам себе удивляюсь. Но семейные разногласия могут пока подождать до лучших времен.
— Тут я полностью тебя поддерживаю. Впрочем, как всегда.
— Тебя я завтра отвезу в крепость.
Лехтэ фыркнула, но спорить не стала, только уточнила:
— Ты сразу отправишься?
— Да, задерживаться не буду. Когда же разделаемся с тварями, я тебя обязательно заберу, — уверил ее муж.
На потемневшем небе стали зажигаться звезды, и Курво, устроив мелиссэ постель из лапника и своего плаща, начал собираться в дозор.
Волк устроился спать рядом с Лехтэ, однако та все лежала, разглядывая крохотные ночные светильники. На фэа было, несмотря ни на что, спокойно и мирно. Может быть, оттого, что муж находился рядом, и целый отряд нолдор, готовых в любую минуту защитить.
«А еще с сыном все в порядке», — напомнила она себе и улыбнулась, уже широко и светло.
— Не спишь? — спросил вернувшийся с дозора Курво.
В темноте его глаз было не разглядеть, однако голос был спокойный.
— Нет, — призналась Лехтэ.
— Тогда пойдем, кое-что покажу.
Он протянул руку, помогая встать, и, нащупав ее ладонь, повел вглубь леса. Там, среди деревьев, окутанные мягкой, рассеянной ночной темнотой, летали светлячки.
— Как красиво, — прошептала нолдиэ, любуясь.
«Как будто нет ни войны, ни Тьмы», — подумалось ей.
Она почувствовала, что объятия мужа стали теснее и одновременно нежнее. Сердце Тэльмиэль в волнении забилось, а губы Курво тем временем коснулись жилки на ее шее. Она обернулась и горячо ответила на поцелуй. Дыхание их смешалось, два сердца бились, как одно целое. Резким движением муж скинул плащ и, расстелив его на мягкой траве, увлек за собой жену.
«А война, в самом деле, может сегодня ночью немножечко подождать, — подумала она. — Тем более что дозорные — нолдор, и не пропустят ни единой твари, буде они вдруг вздумают на свою беду появиться».
Но покой ночного леса так и не был нарушен злом.
— Ты откроешь боковую дверь, а когда мы все выйдем, закроешь ее, как и было, — раздался шепот во дворе у стены.
— Но…
— Сделай, как велю! — тень грозно надвинулась на молодого адана.
— Хорошо, — кивнул он и отступил на шаг.
В разгар боя небольшой отряд атани покинул Барад-Эйтель и устремился к троллям. Враг не ожидал увидеть кого-либо из крепости вне стен, а потому люди смогли добраться до цели практически беспрепятственно.
— Достаем веревки! — приказал их командир. — Готовы? Теперь побежали!
Атани носились вокруг неповоротливых троллей, с каждым кругом спутывая их все сильнее. Однако повалить громадин оказалось не так легко, как казалось в крепости, тем более, что их наконец обнаружили орки.
Бой завязался ожесточенный и неравный. Ирчи, понимая свое численное превосходство, глумились над атани, раня, но не убивая.
— Ужин! Это мой ужин! — прокаркал один из орков и устремился к командиру людей. Тот уже с трудом стоял на ногах, а кровь заливала глаза, однако сдаваться адан и не думал. Орк стал лишь досадной преградой у него на пути — нужно было во что бы то ни стало остановить другого ирча. Того, что готовился вновь выстрелить по крепости. Пробившись к нему, командир успел отсечь твари руку, что уже подносила колдовской огонь к черной штуковине.
— Развернем ее, братья! — крикнул он своему отряду. Атани, что были рядом, поспешили к своему командиру. Тяжелое орудие не желало смещаться, а мерзкий огонь, отнятый у орка, уже жег руку.
— Еще чуть-чуть, братцы! Поднажмите!
С мерзким лязгом металл повернулся, и командир тут же поднес колдовское пламя. Взрыв был оглушительным.
Даже огромных троллей разорвало на куски. От самого же орудия, как и от людей, что были рядом, не осталось ничего и никого. Лишь несколько атани, что бились с ирчами поодаль, упали раненными на землю.