— Что они задумали? — удивился Финголфин, увидев взрыв в войске.
— Там атани! Смотрите, аран, там люди! — вскричал воин, рядом с государем.
— Упрямцы! — воскликнул он и отдал приказ лучникам помочь оставшимся из отряда эдайн.
Как ни старались нолдор, ирчей было несоизмеримо больше. Твари окружили небольшую группу людей и пленили их.
— Я предлагал вам сдаться! — вновь раздался голос большого орка. — Вы не послушались меня! Сейчас вы увидите, что ждет каждого, кто осмелится не подчиниться Владыке северной твердыни!
Ирчи приволокли первого пленника. Быстро оставив того без глаз, тварь еще какое-то время поглумилась над ним, прежде чем убила. Похожая участь ждала и второго. Третьего заставили ползти с распоротым животом, отмеряя расстояние его же собственными кишками. Четвертый продержался меньше, зато пятый не только прополз дольше, но еще и исхитрился ранить одного из своих мучителей. Шестого насадили на копье и с еще живым пошли в атаку на крепость.
Как только позволило расстояние, лучник оборвал мучения несчастного, а в войско тьмы вновь полетели камни и стрелы.
Лишь к концу следующего дня дрогнули ирчи и побежали. Конница Хитлума помчалась им вслед, разя и не щадя никого из тварей.
Нолофинвэ летел впереди, и орки разбегались от одного его взгляда. Победа была близка, когда с востока показался еще отряд.
— Раукар! — воскликнул Аракано.
— В крепость! — скомандовал Финголфин.
— Отец! Я могу…
— Это приказ! — жестко ответил Нолдоран.
— Доброго дня, атар атаринья! — поприветствовала фэа. — Не могу сказать, что рад видеть тебя здесь, но…
— Я отлично понимаю тебя, Кано, — ответил Финвэ. — Лучше я бы находился здесь совсем один.
— Скажи, почему отец так быстро нас покинул?
— Это сложно объяснить. Видишь ли…
— Он единственный из эльдар, кого выбросили из сотворенного мира, — раздался рядом голос третьей фэа. — Но Фэанаро не был бы самим собой, если б не смог найти путь и по изнанке.
Макалаурэ пытался осознать услышанное и одновременно понять, кто перед ним. Он чувствовал родство с этой душой, но не мог вспомнить, кем та являлась при жизни.
— Я твоя бабушка, — уловив эмоции внука, представилась Мириэль. Сегодня я побуду с мужем и тобой.
— А потом? — удивился он.
— Придет черед Индис, — ответила нолдиэ. — Мы предпочитаем все же держаться на расстоянии друг от друга.
— Сколь о многом я не знаю, — задумчиво произнес Кано.
— Как и все мы, — сказал Финвэ. — Расскажешь, что происходит в Смертных землях?
— Конечно. Только…
— Если не готов, мы не торопим, — ласково произнесла Мириэль.
Макалаурэ покачал головой:
— Лучше начну.
«Так хотя бы я на какое-то время забуду, что не могу здесь петь», — подумал он.
И словно эхом до него донесся голос отца:
— Ничего невозможного нет. Это Намо хочет, чтобы ты молчал. Борись, йондо.
— Твари Моргота и все его колдовство, — пробормотал Тьелпэринквар, глядя, как сотрясается далекий Тангородрим. — Что еще задумал Враг?..
Он тяжело встал, невольно поморщившись от охватившей роа мгновенной боли, и всмотрелся в расцвеченную алыми всполохами даль, словно пытался угадать грядущее. Заваленные трупами ирчей выжженные поля Ард Гален неумолимо свидетельствовали, сколь разнообразна темная фантазия Моринготто и неудержима его злоба.
— Дай мне доспех, — попросил Тьелпэ верного, и тот вздрогнул от неожиданности.
— Но, лорд, — попытался воспротивиться он, — целители все еще запрещают вам…
— Я знаю, и обещаю, что не буду лезть на рожон. Однако сейчас я должен быть не здесь, а среди воинов. Кто знает, что ждет нас всех…
Тяжело вздохнув, нолдо покачал головой, но повиновался, понимая, что лорд прав. Еще раз хорошенько осмотрев повязки, он помог Куруфинвиону облачиться, стараясь причинять неосторожными движениями как можно меньше боли, и подал меч.
— Благодарю, — откликнулся тот и улыбнулся.
— Будьте осторожны, — попросил воин.
— Обязательно, — заверил лорд.
Покинув покои целителей, Тьелпэринквар отправился к крепостным стенам и, приветливо кивнув обрадовавшемуся его появлению Айвендилу, поднялся на валганг.
Последние несколько часов царило непривычное, тяжело давящее на фэар затишье. Еще остававшиеся в живых ирчи опасались переходить заваленный трупами своих сородичей ров, чтобы не попасть под стрелы нолдор. От сваленных в кучи мертвых тел тварей несло смрадом, так что эльфам приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранять невозмутимость.
— Что-то надвигается, — пробормотал Куруфинвион, до рези всматриваясь в горизонт. — Я чувствую. От Ангарато нет известий?
— Нет, лорд, — покачал головой Айвендил.
— Хорошо. Значит, у них пока тихо.
«Но что же тогда так давит на фэа? Словно приближается тьма».
Он закрыл глаза и прислушался. Земля дрожала и чуть заметно вздыхала, будто от невыносимой тяжести. Душу нолдо на мгновение охватило сострадание, и в этот самый момент он почувствовал…
— Тьма, — воскликнул он и резко распахнул глаза. — Она приближается. Айвендил, пожалуйста, отзовите наших часовых и разведчиков внутрь крепости.
— Хорошо.
Дортонионец убежал, а Тьелпэ подумал, что с этим противником они, пожалуй, еще не сталкивались.
Что-то подобное он чувствовал в Амане, в далеком детстве. Правда, тогда Враг старался спрятаться, и тьма давила не так сильно. И тем не менее, ощущения казались знакомыми.
— Всем соблюдать осторожность! — приказал Тьелпэринквар стражам, что по-прежнему неусыпно несли на стенах дозор. — Не поддаваться панике, и ни при каких обстоятельствах не снимать аванир!
«Если он поможет», — добавил Куруфинвион про себя, однако вслух, разумеется, ничего подобного говорить не стал.
Земля дрожала все сильней, с севера надвигалась непроглядная, чернильная тьма, застилавшая редкие звезды, и тяжесть на фэар квенди становилась все сильнее. Орки жались к земле, со злобой глядя перед собой, а когда радостно завизжали, Тьелпэринквар понял, что не ошибся.
«Майрон!» — узнал он, разглядывая закованную в железный доспех фигуру, уверенно приближавшуюся к одной из западных крепостей Дортониона. «Точнее, Саурон», — мысленно поправил себя Куруфинвион.
— Так значит, Моринготто, ты понял, что проигрываешь этот бой, и послал свою шавку? — пробормотал Тьелпэ и с силой сжал рукоять меча.
Бывший майя Аулэ остановился в паре лиг от крепостного рва, и Куруфинвион всей кожей ощутил исходящую от Врага тьму. Острую, словно хорошо заточенный клинок. Ирчи застыли, на лицах их отразился ужас, и вдруг они потихоньку стали пятиться назад.
— Стоять, помойные крысы, — закричал их командир, — пока я сам лично не перегрыз вам глотки!
Тьелпэ вытащил меч из ножен и крикнул:
— Всем приготовиться!
Голос лорда вывел верных из оцепенения, они взяли луки, намереваясь выстрелить по приказу. Майа, что предал однажды свет, переметнувшись на сторону Врага, поднял голову и внимательно осмотрел стены. Тень его упала на острые зубцы бойниц, кто-то из воинов тяжело вздохнул, оседая на каменный пол, и Тьелпэринквар вдруг ощутил, как горло охватил резкий приступ спазма. Казалось, кто-то пытается клещами вытянуть внутренности. Стало тяжело дышать от накатывавшей волнами тьмы.
«Так вот, значит, чем ты намерен биться!» — понял Тьелпэ и, решительно тряхнув головой, вышел вперед.
— Ты все равно не сможешь победить! — крикнул он.
Еще один воин, на которого упала тень Саурона, со стоном упал, и Айвендил крикнул:
— Не надо, лорд! Стойте!
Он кинулся вперед, но тут Саурон взглянул на него, и дортонионец вздрогнул, будто пронзенный сразу десятком стрел. Как подкошенная трава, упал он на камни валганга, и в сердце Тьелпэринквара вспыхнуло белое пламя, отразившись в его глазах. То самое, что уже вело его во время боя с балрогами. Любовь. Любовь к нолдор и атани, населявших земли Белерианда, к каждой травинке и камню. Ко всем тем, кого твари уничтожат, если он сейчас не справится и падет.