Она оступилась, и кто-то из эльдар услужливо помог, поддержав за локоть.
— Благодарю, — слабым голосом прошептала она.
Незнакомая эльдиэ кивнула, пристально глядя в глаза, словно спрашивая и сомневаясь, можно ли оставить ее, Лехтэ? Как она себя чувствует?
А той казалось, что внутри все покрылось патиной. Одеревенели мышцы, застыла кровь.
И вдруг в этот самый момент потрясенный вздох прокатился по группе нолдор, собравшихся на главной площади перед осиротевшим дворцом, растекся по улицам, и Тэльмиэль, подняв голову, выдохнула вместе со всеми, застыв от изумления подобно каменному изваянию. Ибо с восточного края неба, из-за острых пиков Пелори, поднимался свет.
Нет, не тот, к которому они уже успели привыкнуть, и не прежний свет Древ — ведь чудес не бывает. Но тот, который чем-то отдаленно напоминал Лаурелин, только в сотни, в тысячи раз ярче и жарче.
— Кто ведет ладью? — прозвучал вопрос.
Его сейчас задавали себе все эльдар.
— Цветок или плод?
Небеса светлели, окрашиваясь в фиолетовый, затем в розовый и, наконец, в пронзительно-яркий, нестерпимо-голубой цвет. Проходили мгновения, часы, а эрухини стояли, не в силах оторваться от удивительного зрелища.
А необычайный светильник все выше и выше забирался на небосклон, прогоняя с исстрадавшейся земли беспросветную тьму и холод. Все короче и бледнее становились тени, забираясь вначале под кроны деревьев, затем под кусты, ну, а после окончательно, со стыдом исчезая.
Зазвенела капель, безудержная и бурная, с шумом вскрылись реки в горах. Вспучился, покрылся ноздреватыми порами лед, побежал по полям говорливыми ручейками.
Лехтэ зябко поежилась, а потом вдруг скинула плащ и простерла руки навстречу светильнику. И тогда тепло, животворящее и звонкое, разбежалось по жилам.
Что случилось? Она никак не могла понять. Только сердце радовалось, что больше не нужны факелы с их колеблющимся, неверным светом. Хотелось бежать, и можно было подумать, будто сможет она догнать ушедших и разогнать тени.
Голова немного кружилась, и Лехтэ прислонилась к стволу ближайшего дерева.
— С тобой все хорошо? — спросила незнакомая дева.
— Еще не знаю, — ответила ей, покачав головой, Тэльмиэль.
И в вдруг в толпе нолдор кто-то запел. Слова о жизни и радости звучали необычайно, непривычно громко, но, странное дело, отчего-то не хотелось больше бежать и прятаться, словно мышь в нору, а мысли о прошлом вызывали в груди непривычное, странное чувство, которому она пока не могла найти объяснения.
Вздохнув глубоко, Лехтэ выпрямилась и, поблагодарив нолдиэ, подобрала плащ и пошла к выходу с площади.
Что случилось с ней? Может, новый светильник разогнал тени не только в городе, но и в ее сердце?
Мысли путались, и она решила, что стоит, пожалуй, просто немного пройтись пешком. Тэльмиэль всегда любила думать ногами.
Так она и поступила.
====== Глава 2 ======
Мокрый снег то и дело налипал на туфли, и Лехтэ останавливалась, чтобы сбить его. Тирион, до сих пор пустой и покинутый, словно обретал второе дыхание. Переулки, совсем недавно темные и безжизненные, вдруг стали сияющими от яркого золотого света и как будто нарядными. Взошедший огненный шар разогнал густой, липкий мрак, и Лехтэ, идя вперед, уже больше не вздрагивала, выискивая взглядом тени.
Странное, непривычное чувство в некогда безопасном, благословенном Амане — страх. Искажение, как сказали бы мудрые? Возможно. Пусть так. Но разве они не допустили однажды, чтобы беда проникла в ее родной дом? И на кого теперь положиться ей, кому верить?
Тельмэ вздохнула. Нет больше с ней тех, кто, казалось, будет всегда — ни мужа, ни сына. Все ушло безвозвратно, как вода сквозь пальцы.
А вокруг так радостно звенели прозрачные ручейки! Крупная капля повисла на самом кончике ветки, качнувшись, дрогнула и упала вниз. Нолдиэ остановилась, чтобы полюбоваться на дивное зрелище — как играют на воде блик золотого светила.
Яркие лучи с непривычки слепили глаза, и она то и дело прикрывала их пальцами, но вернуться в дом, конечно, никак не желала.
Те эльдар, кто не успел воочию увидеть первый восход, теперь выходили на улицы. Дети бегали, радуясь, крича и хлопая в ладоши, а музыканты, настроив инструменты, начинали играть, и мелодия выходила на удивление радостная и легкая.
— Alаsse, Тэльмиэль, — услышала она добрые, приветливые слова и, обернувшись, увидела Арафинвэ.
— Рада видеть тебя, aran, — отозвалась она.
Король нолдор чуть заметно вздрогнул, и Лехтэ поняла, что он до сих пор никак не может привыкнуть к своему новому положению. Ей самой происходящее казалось нелепым сном. Все чудилось, что вот, сейчас дверь дворца откроется и Финвэ выйдет, и тогда все они смогут поприветствовать истинного короля, владыку нолдор. Однако ничего подобного, к общему великому сожалению, не происходило.
Они долго ждали и надеялись, но слухи вскоре подтвердились — Нолдоран решил навеки остаться в Мандосе. Было горько и больно, словно второй раз пережили они те ужасные дни. Арафинвэ тогда впервые надел по общему настоянию корону нолдор, и руки его дрожали. Девы плакали, а нэри стояли, опустив глаза и сжав кулаки. Это был самый странный праздник из всех, что видела Лехтэ.
— Как ты чувствуешь себя? — спросил Арафинвэ, и нолдиэ, вздохнув, стиснула ворот плаща.
— Не знаю, государь, — призналась она. — Как-то странно. На душе тревожно, и мысли путаются.
— Я могу помочь чем-то?
Лехтэ в ответ пожала плечами:
— Наверное, нет пока. Я должна разобраться.
— Если я смогу что-то сделать — скажи.
— Хорошо, государь.
— Телери прислали еще немного рыбы. Верные отнесут к тебе твою часть.
— Благодарю.
Они разошлись каждый по своим делам, и Тэльмиэль, проводив нолдорана взглядом, направилась в сторону окраины Тириона.
Впрочем, не успела она миновать первую улицу, как почувствовала серебряный укол осанвэ. Брат.
«Айя, сестреныш! — воскликнул радостный Тарменэль, едва она распахнула для разговора разум. — Ты это видела?»
«Ты о новом светиле?»
«О нем».
«Как раз любуюсь. Ты все еще в ущелье?»
Все эти годы брат с отрядом нес дозор в Калакирии, и его сестре доводилось, к великому сожалению, видеться с ним не так уж и часто.
«Пока да, — был ответ. Огорчиться она не успела. — Но уже собираю вещи, чтобы возвращаться домой».
Фэа вспыхнула в груди бурной радостью. Вот еще одна хорошая, светлая новость подряд! Быть может, и в самом деле теперь все наладится?
Мысль пришла, но тут же легким облачком набежала тень. Как исправить то, что случилось с ними? Она и мельдо теперь порознь. Или нет? Если все возможно?
Разговор завершился, и Лехтэ, коротко вздохнув, продолжила путь.
— Курво, можно? — вместо громкого и веселого голоса в мастерской раздался глухой шепот.
— Я занят. Или ты принес приказ короля? — неожиданно для себя Искусник впервые так назвал Макалаурэ.
— Нет. Я просто хотел…
— Тогда не отвлекайте, лорд Питьяфинвэ, — холодно и подчеркнуто вежливо раздалось в ответ.
— Позволь помочь… я правда очень сожалею…
Договорить ему не дали:
— Помоги. Сходи в Ангамандо и узнай, что за яд они используют на стрелах, — так же бесцветно и несколько отрешенно ответил Куруфинвэ.
— Ты так и не выяснил?
Вздох:
— Нет.
Молчание.
— Тьелпэ так и не приходит в себя, лишь изредка открывает глаза, зовет, а я… ничем не могу ему помочь, — Куруфинвэ вновь вдохнул, взял очередную колбу и добавил в нее несколько прозрачных капель.
Кажется, это означало, что разговор окончен. Что ж, на этот раз он хотя бы отвечал брату, чувствовавшему огромную вину за то, что произошло с племянником.
Она шла, вдыхая запах прелой земли, а в груди росло непонятное беспокойство. Счастье, ты было иль нет?
Тирион остался далеко позади, впереди расстилалась освободившаяся от тяжкого зимнего сна земля, и жизнь рвалась со всех сторон, утверждая свое неизменное, дарованное Единым, право.