На закате многочисленные отряды нолдор спустились с отрогов гор. Впереди простирались сосновые леса, что шумели на ветру подобно морю. Эльдар замерли, любуясь открывшейся им красотой. Один Нельяфинвэ смотрел на поросшую травами равнину, что лежала севернее лесов. Казалось, его взгляд пронзал даже неприступные скалы, что неясными очертаниями проступали вдали.
— Это там? — тихо спросил оказавшийся рядом Маглор.
Маэдрос кивнул, не отрывая взгляд. Черный властелин вздрогнул на троне — заговоренный им самим металл короны резко нагрелся, но, словно спохватившись, тут же остыл.
— Они там, Кано. Камни отца, — тихо произнес Майтимо. — И он там. Убийца и Враг.
— Двигаемся дальше? — просил подъехавший Тьелкормо.
— Да.
Нолдор Первого дома уже въезжали в сосновый бор, тогда как будущие лорды этих земель вместе со своими верными все еще стояли на возвышенности.
— Там и построим крепость, — показав на северную оконечность лесов, произнес Ангарато.
— Согласен. И будем надоедать Врагу одним своим видом! А потом, — Айканаро непроизвольно сдал кулаки, — мы разрушим его твердыню, отомстим за деда и залечим раны, что он нанес земле! Там тоже будет сосновый лес!!!
— Не подожги тут ничего, Ярое Пламя, — немного остудил брата Ангрод. — Ты же не прямо сейчас собрался идти на Ангамандо?
— Нет. Вот построим крепость…
— И дождемся приказа короля.
Айканаро кивнул. Солнце, клонящееся к горизонту, полыхало закатом на полнеба. Казалось, будто вспыхнул золотом Ард-Гален. Или не казалось? Но что за пламя тогда это было? В нем не чувствовалась воля Врага — в нем плавился Рок, меняясь, перетекая подобно расплавленному металлу, из одной формы в другую.
Видение исчезло также внезапно, как и возникло. Арафинвионы въехали в сосновый лес, нагоняя кузенов. Предстояло еще одно прощание.
Дорога вилась юркой лентой меж полей и холмов. Лехтэ торопилась, потому что итак изрядно в Тирионе подзадержалась. Еще не хватало получить от Нгилиона с Сурионом выговор! Еще решат, что она от работы увиливает!
«Хотя нет, — одернула она тут же сама себя. — Так они не подумают — ведь оба меня уже неплохо знают».
Успокоенная последним соображением, она поехала еще быстрее.
Время от времени она делала короткие привалы, но старалась не разнеживаться уж слишком долго. Питалась лембасом, прихваченным из дома, и водой, что встречалась в пути. Такой же чистой и вкусной, как и при свете Древ.
«А ведь если подумать, — размышляла она, глядя на проплывающие над головой облака, — то самое важное-то и не изменилось. Ни мягкость трав, ни журчание родника, ни песни иволги или соловья».
Мысль была интересной и требовала обдумывания.
Верфь быстро приближалась, и сердце начинало все быстрее и радостнее колотиться в груди. Работа — вот то, что излечит любую хандру и усталость! Казалось, она могла бы сейчас построить не один, а пять кораблей!
«Хотя, конечно, Нгилион бы посмеялся над подобным энтузиазмом, — напомнила она себе. — А, может, и нет».
Еще один последний поворот — и перед взором ее раскинулся берег моря, совершенно такое же, как в день расставания. Вот только корабль стал гораздо более завершенным. Теперь он готов был на две трети.
— Привет, эльфенок, — обрадовался Нгилион и, помахав ей рукой, спрыгнул на песок. — Как дела?
Лехтэ продемонстрировала сумки с провизией, за что получила свой вполне заслуженный поток похвалы.
— Чем занимаетесь тут? — спросила она, жадно поглядывая на молоток. — Для меня работа найдется?
Дело ей друзья, конечно, нашли. Она провозилась вместе со всеми до самой ночи, а потом помогла приготовить ужин.
— Значит, за палантиром? — спросил Сурион.
Лехтэ кивнула:
— Да. Больше не знаю, где искать. Конечно, далековато ехать, но что поделать. Отпустите?
— Само собой, — проворчал Нгилион и потянулся за куском лепешки. — Твое присутствие нам, по большому счету, уже и не нужно. С оснасткой и внутренней отделкой мы справимся сами. Езжай, остались пустяки.
— Вы самые лучшие друзья на свете! — сообщила с энтузиазмом нолдиэ и улыбнулась широко.
Значит, завтра!
Лехтэ собрала сумки и прямо с утра, попрощавшись с добрыми телери, отпустившими ее так великодушно, тронулась в путь.
Солнышко светило, и настроение было мирным и благодушным, даже несмотря на нелегкие думы, что одолевали ее. Еще бы, ведь цель пути — Форменоссэ! Ни разу с тех пор, как Враг напал на крепость, и был убит Финвэ, не была она там.
Так получилось, что сама она в тот момент находилась в Тирионе, куда ездила навестить родителей, поэтому о трагедии узнала, как и все — из рассказов. И, как и все, долго не могла поверить в произошедшее.
Она остановила коня и, спешившись, подошла к ручью. Вода серебрилась, весело прыгала по камням, и Лехтэ, присев на камень, невольно залюбовалась ее красотой и совершенством. Она зачерпнула полную пригоршню и, улыбнувшись, выпила. Вкус свежести напомнил о лесах севера, и нолдиэ вновь взгрустнула, подумав, как изменился, должно быть, с тех пор край.
Она вновь села на коня и пустила его рысью через поля. Короткие остановки днем ради отдыха, долгий путь, привал и ночной сон. Одно и тоже изо дня в день. В сумке лежало несколько хлебцев лембас, но Лехтэ все равно ходила на охоту, чтобы сэкономить припасы. Кто знает, что ждет ее впереди?
Думы раз за разом неизменно возвращались к конечной цели ее длинного путешествия. К тому, что будет, когда она наконец увидит мужа. Ведь рано или поздно это случится? Быть может, Тарменэль прав и стоит просто вызвать его? Но если бы он хотел поговорить, то сам достал бы видящий камень. Нет, Атаринкэ явно зол на нее. Но хорошо хоть кольцо не бросил при расставании. Значит, надежда есть.
«И, как бы то ни было, а все же я еще хотя бы один разок, но увижу его. Значит, путешествие уже затеяно не зря».
Как ни странно, мысль ободрила. Она остановила коня и, достав из седельной сумки карту, принялась сверять путь. Как будто не очень долго осталось ехать, но впереди лес, а значит все же лучше сделать привал до утра.
Устроив лагерь и отпустив коня пастись, она разожгла костер и нанизала добытого днем фазана на самодельный вертел. Ехать вперед отчего-то было немного жутко, ведь там побывал Враг! Во что превратились теперь их с Курво покои и комната сына? Она не видела еще, ведь муж отказался взять ее с собой, когда поехал с братьями, чтоб похоронить деда. Сказал, что теперь темно, и неизвестно, кто там еще может прятаться. Теперь же бояться как будто нечего, и все же…
Лехтэ поежилась то ли от ужаса, подступившего к горлу, то ли от вечернего холода, и протянула руки к костру. Тепло проворно разбежалось по жилам, согрев душу и сердце.
И да, где же искать теперь палантир? Те, что хранились в покоях, они уже наверняка забрали, тут можно даже не сомневаться. Если, конечно, там было, что забирать. В библиотеке разве поискать? Или кто случайно свой личный в спешке забыл?
Решив, что в конечном итоге гадать бесполезно, она вздохнула и, поужинав, завернулась поплотнее в плащ и закрыла глаза. Где-то далеко в лесу ухал филин, шуршала в траве полевка. Лехтэ представила, как танцует с мужем, словно в мирные, счастливые дни, и на сердце стало легко и спокойно. И она уснула, проспав всю ночь без всяких сновидений.
Утро встретило ее прозрачным, словно шаль на плечах у девы, туманом. Широко зевнув, нолдиэ не без труда запалила слегка отсыревшие за ночь ветки, и пошла умываться. Конечно, стоило бы подождать, пока распогодится, а потом уже продолжать путь, но ждать не хотелось. Позавтракав орехами и сыром, а так же последним, остававшимся у нее, маминым пирожком, она затушила огонь и свистом подозвала коня. Тот посмотрел на дорогу с явным неодобрением, но Лехтэ решила, что вполне найдет тропу, и вскочила в седло.