Внезапно в отдалении послышался топот нескольких десятков ног, и звонкий голос Туора воскликнул:
— Что тут происходит?
Впрочем, выбежав в коридор, виньямарцы быстро сориентировались в происходящем и кинулись на помощь нолдор Химлада. Тьелпэринквар вздохнул с облегчением и практически сразу же ощутил, что путы его в самом деле поддаются. Он уже освободил одну руку и почти вытащил из невидимых тисков ногу, когда голос Глорфинделя, бившегося в первых рядах, яростно взмыл к потолку:
— Ты не пройдешь туда, тварь!
Второй по счету волколак бездыханной массой рухнул на пол. Трое верных зажимали раны, но еще бились. Однако у двоих раны оказались слишком сильны.
— Нacca! — выругался Туор, и в этот момент Тьелпэринквар с грохотом упал на камни пола.
— Лорд! — закричал командир верных.
— Благодарю вас всех! — ответил Куруфинвион и извлек меч, наконец освободившись.
Бой продолжался еще с четверть часа. После, когда все твари были убиты, а раны воинов перевязаны, Тьелпэринквар сказал:
— Я отправляюсь на поиски отца.
— Хорошо, — кивнул приемный сын Финдекано. — Мы проверим коридоры рядом с камерами и позаботимся о пленных.
— Согласен.
Решив таким образом, нолдор снова разделились. Тьелпэринквар со своими верными скоро скрылся из вида, но воины Виньямара недолго занимались поисками. Прошло всего несколько минут, когда к месту недавней схватки вышел Саурон. Он оглядел магическую ловушку, совсем недавно державшую Тьелпэринквара, и злобно прошипел сквозь зубы:
— Неужели я опоздал?
Туор с Глорфинделем переглянулись и одновременно выступили вперед.
Нолдор стояли на пороге, пытаясь понять природу, а главное, найти источник смертоносных пятен. Порой казалось, что еще немного, и они исчезнут, однако Келегорм удерживал воинов от опрометчивого шага. И не зря. Как только проходило время, достаточное для того, чтобы эльф достиг середины зала, оранжевый свет вспыхивал повсюду, не оставляя ни единого шанса выжить.
— Лорд, кажется, я понял, — воскликнул стоявший рядом верный.
Тьелкормо быстро повернулся к нему:
— Что?
— Видите, там, под потолком? — воин указал на едва различимые в темноте выступы на стенах, потолке и даже полу зала. — Уверен, это они источники странного света.
— Почему ты так решил? — удивился Келегорм, всматриваясь в замысловатый, и, возможно, смертоносный орнамент.
— Когда пятна вспыхивали особенно ярко, я заметил, что именно эти выступы оставались абсолютно темными. А сейчас взгляните, пятен почти нет, а они чуть светятся, — пояснил верный.
— Пожалуй, ты прав, — прислушавшись к себе, ответил Охотник и подозвал лучников.
Нолдор не знали, помогут ли им стрелы, но пока что иного выхода не было. Темнота зала и неожиданно возникший сквозняк делали все возможное, чтобы цели не были поражены. Чары Моргота защищали владения падшего и не желали сдаваться.
Нолдор не жалели стрел, и постепенно, медленно, неохотно оранжевые пятна начали исчезать, пока наконец последние из них не погасли.
— Кажется, получилось! — радостно воскликнул верный, разгадавший природу орнамента, и попытался сделать шаг в зал.
— Стой, — приказал Келегорм. — Выждем немного.
Нолдор, замерев, вглядывались в темноту, мертвую и вроде бы абсолютно пустую.
— Пойду, проверю, — наконец произнес Охотник.
— Нет, лорд, — остановил его один из разведчиков. — Как всегда, сначала мы. И не спорьте.
Трое нолдор друг за другом шагнули в темноту. Их шаги гасила ставшая уже почти привычной вязкая тишина Ангамандо. Ни звука, ни разом исчезнувшего сквозняка. Напряжение все нарастало, грозя подавить волю и затуманить страхом разум, когда замерший зал буквально взорвался фиолетовой вспышкой. Ни криков, ни стонов, ни зова о помощи. Абсолютная тишина. И только алые горячие капли осели на доспехах, стоявших у порога воинов.
— Проклятье! — воскликнул Келегорм. — Моргот! Чтоб тебя за Гранью также разрывало раз за разом!
— Лорд…
— Светильники! Все у кого есть кристаллы, вперед и по бокам. Тьма не может нажраться? Так пусть подавится светом!
Выстроившись по приказу Келегорма, нолдор, сжимая ярко горевшие кристаллы, вошли в жуткий зал.
Плиты, залитые кровью погибших товарищей, больше не выглядели черными. Стены напоминали агат или яшму, но были омерзительно отталкивающими. Потолок мерцал лилово-сиреневым, напоминая о недавней гибели разведчиков.
Кристаллы полыхали, а державшие их нолдор почти беспрерывно ощущали смертоносную злобу, идущую со всех сторон.
Охотник, вошедший во главе отряда, постепенно перемешался в его конец, пропуская воинов вперед и убеждаясь, что они благополучно миновали страшный зал. Он также сжимал в руке светильник, позволяя оставшимся нолдор достичь относительно безопасного коридора, если таковой вообще мог быть в Ангамандо. Тьелкормо последним выходил из зала, спиной вперед, рассеивая позади себя темноту, и не видел, как на потолке, прямо над ним, опасно замерцал и тут же погас единственный не пораженный стрелой уступ. Оранжевое пятно было некрупным, а до двери оставалось всего несколько шагов. Охотник резко принял в сторону и, развернувшись, прыгнул вперед. Край доспеха сверкнул оранжевым, и Келегорм буквально взвыл от боли, пронзившей бок и начавшей растекаться по телу. Однако в следующий миг он уже был за порогом зала, полыхнувшего в бессильной ярости фиолетовым.
— Лорд, как вы? — обеспокоенно спросил один из верных.
— Жив, — сцепив зубы, ответил Тьелкормо. — Вперед, пора уже вышвырнуть Моргота к Единому!
— Откуда же ты взялась, мелимэ? — Эктелион ласково улыбнулся деве и, подоткнув ее одеяло, подошел к окну.
Отдернув шторы, он широко распахнул створки, впуская свежесть и ласковый, теплый ветер, и долгое время стоял так, вглядываясь в голубеющую морскую даль.
Гостья молчала некоторое время, внимательно разглядывая своего спасителя и чуть заметно покусывая губу, а после коротко вздохнула и принялась рассказывать:
— Меня зовут Нисимэ, я дочь Фариона.
— Коменданта самой северной нашей прибрежной крепости? — уточнил Эктелион.
— Да.
За дверью тихо поскрипывали половицы под ногами целителей. Пахло разморенным на солнце деревом, медом и травами, отваром из которых ее дважды в день поили. Юная эллет продолжала:
— Я сидела у причала в лодке и пела. Погода портилась, и атто запрещал мне гулять в окрестностях крепости, но просто сидеть у камина и вышивать мне было скучно.
Эктелион не удержался и громко хмыкнул:
— Сколько раз я за всю свою жизнь слышал нечто подобное! Обычно это оказывалось началом весьма опасных приключений.
Он обернулся, и Нисимэ увидела в его глазах добродушные смешинки, а еще крохотные золотые огоньки, сиявшие ярче лучей Анара и бесконечно притягательные. Дева слабо улыбнулась в ответ и весело фыркнула:
— Вы правы, ничем хорошим это и не кончилось. Когда с севера пришли тучи, налетела буря. Я чувствовала, что Оссэ ярится, словно его что-то беспокоит.
— Чувствовала? — переспросил Эктелион.
— Да. Казалось, словно от самого моря исходит тьма и черный гнев. Я же упрямилась и продолжала заниматься своими делами. А еще… еще надеялась своей песней одолеть эту злобу. Потом стало поздно — Оссэ, я думаю, это был именно он, отвязал лодку от причала и вынес ее в открытое море. Шторм уносил ее все дальше и дальше. Весла утонули. Мой зов, должно быть, не был слышен. Да родичи и не смогли бы мне ничем помочь. У меня не было ни еды, ни воды.
— Сколько же ты скиталась? — нахмурился Эктелион.
— Четыре дня. Кажется. Я не уверена, лорд, простите меня.
Нисимэ вздохнула, и Эктелион, вернувшись к ее ложу, осторожно сел на краешек и взял за руку:
— Не волнуйся, ты ни в чем не виновата. Ты вела себя смело в сложившихся обстоятельствах.
— Вряд ли, — покачала головой дева. — Скорее глупо. Но все равно от души благодарю вас!
В глазах ее на миг мелькнуло неподдельное восхищение, но быстро ушло, словно Нисимэ, смутившись, поспешила спрятать его.