Король неушедших замер, глядя туда, где далеко, за ущельем Калакирья, плескалась вода и покачивались на волнах спешно отстраиваемые корабли телери.
«Быть может, у меня наконец появился шанс хоть что-нибудь изменить в своей жизни? Стать кому-нибудь полезным?»
Неосознанным движением он поднял руку и коснулся венца, возложенного на его голову верными в день коронации. Финвион дернулся, словно внезапно обжегся, и почти бегом направился назад в кабинет. Остановившись перед столом, он пару долгих мгновений смотрел на резной деревянный ларец, а после снял венец с головы и убрал его внутрь, радуясь охватившему фэа чувству громадного, ни с чем не сравнимого облегчения. Конечно, еще предстояло многое обдумать, а после поговорить с женой, но Арафинвэ ощущал, что этого мига и внезапной, такой бурной радости, он сам уже никогда не сможет забыть.
Свет Лаурелина постепенно тускнел, уступая место старшему Тельпериону. Дневные птицы умолкали, и воздух наполнялся треском ночных кузнечиков и ароматом разогретого поля.
Малышка сладко спала на руках у Карнистира, лишь изредка вздрагивая и плотнее прижимаясь к нему.
— Скоро ты уже будешь со своим атто, — тихо проговорил он.
— Не будешь скучать по ней? — поинтересовалась Лантириэль.
— Не думаю, что Айканаро запретит нам появляться в Дортонионе, — начал Морьо. — Тем более, что…
Карантир резко замолчал, передумав завершать фразу.
— Что? — все же уточнила синдэ.
Фэанарион остановился и, посмотрев в глаза любимой, ответил:
— Скоро я надеюсь взять на руки нашего сына.
— Или дочь, — рассмеялась Ланти.
— Мелиссэ, — прошептал он и перешел на осанвэ, желая как можно полнее передать все свои чувства.
Серебряный свет озарял величественный город, стоявший много столетий на Туне, когда влюбленные подошли к его вратам и с удивлением обнаружили нескольких майар.
— Приветствуем вас, возрожденные! — начал один из них. — Уверены ли вы, что желаете войти в Тирион, а не…
— Конечно, — ответила Лантириэль, которой не терпелось увидеть родной город Морьо.
— Иначе зачем бы мы сюда пришли, — пожал плечами Карантир.
— Подумайте, — заговорил другой майа, — здесь нет покоя и умиротворения Чертогов, вы…
— И хвала Эру! — Фэанарион шагнул вперед.
— Но…
— Лучше отойди, — тихо, но грозно произнес он.
Майа вздохнул и отступил, освобождая дорогу.
— Никто не одумался, — произнес он.
— Но мы хотя бы попытались, — ответил второй.
Морифинвэ вошел в ворота и замер. Воспоминания нахлынули оглушительной волной, переворачивая все в фэа. Фэанарион стоял и видел родителей, юных братьев и… себя. Он беззаботно шел по улицам и смеялся над очередной проделкой малыша Курво. Хотелось вернуться в то время и забыть о боли и крови, о потерях, о…
Легкое прикосновение пальцев любимой вернуло его в настоящее.
— Тирион, — зачем-то пояснил он.
Дева кивнула и с нежностью посмотрела на него.
— Пойдем домой, — предложил Карантир и, невольно подумав про Таргелион, вздрогнул.
Они успели немного пройти по улице, когда увидели впереди бегущую эльфийку.
— Морьо! — голос Нерданэли разнесся над Тирионом. — Карнистир! Дорогой мой!
— Аммэ! — выдохнул он и распахнул объятия. Лантириэль с малышкой чуть отступили в сторону, не желая мешать.
— Йондо, прости, я…
— Аммэ, — повторил он и почувствовал, как ледяной ком в груди начал таять.
Они долго стояли, открываясь друг другу, и Карантир то и дело гневно сжимал кулаки, узнавая об истинной причине отказа матери от семьи.
— Морьо, — наконец она вновь заговорила. — Все в прошлом. Я… я дождусь… и в любом случае отправлюсь на корабле к вам, мои родные.
— Аммэ, отец выйдет последним, — ответил Карнистир.
— И все же я дождусь.
— Хорошо. А мы с Лантириэль все же поспешим назад, домой. Да, позволь представить тебе мою невесту, — наконец произнес он.
Нерданэль тепло приняла синдэ и лишь после, уже дома, спросила:
— А кто эта малышка? Насколько я вижу, она не ее ребенок. И не твой.
— Все верно, она дочь Айканаро. Возрожденная.
Нердарэль тихо охнула и вновь обняла сына.
Дни в доме матери летели быстро, и скоро влюбленным предстояло взойти на корабль.
— Ланти, я бы хотел перед отправлением навестить деда и попрощаться, — произнес Морьо.
— Конечно. Мне можно пойти с тобой? — уточнила дева.
— Даже нужно. И аммэ пойдет.
— Как скажешь, — согласилась та.
— Лантириэль, ты покинешь Аман моею женой? — то ли спросил, то ли утвердительно произнес Карантир.
— А как же…
— Пир устроим дома, когда вернемся. Мы и так долго ждали. Согласна?
— Да, любимый.
Брат Лехтэ Тарменэль соскочил с коня и, вздохнув с улыбкой, погладил его по теплому, бархатистому носу:
— Ну что, еще один путь, последний? Сперва через Калакирью, а после по Великому морю. Ты готов?
Жеребец согласно заржал, и Тар с благодарностью обнял друга:
— Только не прямо сейчас, а немного позже. Пока же беги, отдохни. В конюшне для тебя приготовлены вода и сено.
Нолдо распахнул знакомую калитку и, впустив друга, вошел следом сам. Вид яблонь и груш, цветущие ирисы вызывали в груди ощущение легкой тоски, однако оставаться в Амане больше было нельзя. Об этом говорил их дедушка Нольвэ, наделенный даром предвидения, и в этом был убежден он сам.
В раскрытом окне гостиной чуть заметно колыхались легкие занавеси — их тоже придется оставить вместе с воспоминаниями детства.
Усилием воли отогнав непрошеные грустные мысли, Тар легко взбежал по ступенькам крыльца и толкнул дверь. Сразу несколько пар глаз обернулись к нему. Жена Россэ, сестра Миримэ с мужем, родители, Ильмон и Линдэ, и дедушка Нольвэ с бабушкой Нальтиэль. В самих фигурах их, в позах и выражениях глаз читалось взволнованное напряжение. Тарменэль улыбнулся и сказал чуть громче, чем следовало:
— Все хорошо, Нгилион согласился.
Он сделал несколько шагов вглубь комнаты и только тут заметил трех новых квенди, которых не было в доме, когда он уезжал поговорить с другом. Карнистира, деверя младшей сестры, он узнал сразу, а вот нис и эльфенка нет.
— Ясного дня, — заговорил первым Фэанарион.
— И тебе тоже, — откликнулся Тар и вопросительно посмотрел на незнакомых дев.
Морьо перехватил этот взгляд и представил:
— Это моя жена Лантириэль и наша юная спутница. У нее пока нет имени, мы везем ее к отцу.
— Рад знакомству, — ответил брат Лехтэ. — Значит, а Белерианде нас ждут два свадебных пира подряд?
— Два? — удивился Фэанарион, не понимая, почему должен дважды праздновать брак с Лантириэль за морем. — Отношения с синдар у нас отличные, так что…
— Тьелкормо тоже скоро женится, — улыбнулся Тар.
— Как? — Карнистир от удивления вскрикнул, и стало ясно, что о грядущих изменениях в жизни брата он ничего не знал. — На ком? То есть да, разумеется, глупый вопрос. Выходит, те слухи, что ходили о нем и Тинтинэ, правда?
— Вряд ли они верны все без исключения, — тот пожал плечами. — Все же атани могут выдумать много невообразимых глупостей. Хотя, разумеется, лично я не могу знать их все.
— Конечно, — Карнистир нахмурился. — Ты прав. А, значит, у меня появился еще один повод поторопиться — хочу успеть на свадьбу брата.
— Уважительная причина.
— Нгилион возьмет нас?
Тарменель задумался и быстро прикинул в уме общий вес всех пассажиров.
— Полагаю, что да, — в конце концов ответил он. — Хотя от обычной еды в таком случае придется отказаться и питаться одним лембасом. И пить через раз. Потому что места для груза уже не остается — судно все-таки маленькое. Мои же сыновья и дети Миримэ отправятся другим кораблем.
— Хорошо, — спокойно согласилась сестра.
Линдэ не преминула уточнить:
— А как же драгоценности Лехтэ?
Тарменэль не выдержал и рассмеялся:
— Разве мог я о них забыть, мама? Если бы они не вмещались, то я бы сам остался в Амане.
Карнистир ухмыльнулся, а Тар уже серьезно добавил: