Вдруг посетила внезапная, ни на чем не основанная на первый взгляд уверенность, что так будет. Она еще возвратится в Аман. Скорее всего, не скоро, но неизбежно, как морской прилив. Она прижала к груди кольцо с ромашкой, которое только что достала из шкатулки, и улыбнулась.
«А значит, и думать больше не о чем! А впрочем…»
Она посмотрела на подарок, который как раз держала в руках. Он был преподнесен через несколько дней после свадьбы. Потерять его будет сложно, оставить здесь — немного труднее. Лехтэ нежно провела пальцами по лепесткам — каким же теплом и любовью наполнилось ее сердце. Ромашки… Ее любимые цветы. Перед глазами вновь встала та небольшая полянка близ Тириона и любимый, что всего несколько часов назад стал ей мужем. Его руки и взгляд, его глаза и губы, и она счастливая и немного растерянная от переполнявших ее чувств, и ромашки среди которых… Тэльмэ чуть качнула головой, крепко зажмурилась, резко распахнула глаза и надела кольцо на палец.
— Решено! — сама себе объявила она. — Возьму кулон с ландышем, который висит на шее, и там же останется, и его. Взгляд вновь задержался на руке и, повинуясь внезапному порыву, она поцеловала украшение, подумав: «Мельдо, скоро увидимся».
Затем она упаковала в шкатулки прочие драгоценности и решила, что отдаст на хранение родителям. Они сберегут до их с мужем возможного возвращения.
Теперь сборы. Впрочем, по сравнению с драгоценностями это были сущие пустяки. Лехтэ быстро покидала в дорожную сумку разные необходимые мелочи, горсть камней на случай, если понадобится потом что-нибудь выменять, сапоги, три пары штанов и рубашек.
Платьев по зрелом размышлении она решила не брать. Что ей там с ними делать на корабле? Нгилион, этот коварный телеро, скорее всего велит работать, а этим гораздо удобнее заниматься в брюках. Ну, а в Эндорэ ей для скрытного передвижения, чтоб не привлекать ненужного внимания врага, тем более лучше всего ехать в штанах.
Порывшись в гардеробной, нолдиэ вытащила оттуда две куртки мужа и еще котту на всякий случай. Засунула туда же перевязи и два кинжала.
— Все, кажется, ничего не забыла, — пробормотала она, еще раз оглядывая комнату. — А платья только место занимать будут.
Захватив еще один брючный комплект, чтобы сразу надеть его, когда придет время, она подхватила сумки со шкатулками и вышла на улицу.
Теперь путь ее лежал во дворец. Перехватив поудобнее все-таки весьма существенную поклажу, она решительно направилась в сторону площади.
«Ох уж это твое нолдорское упрямство», — частенько говорила ей старшая сестра, золотоволосая Миримэ, когда маленькая Лехтэ в очередной раз лезла туда, где ей, по-хорошему, и вовсе нечего было делать. Младшая же вместе с братом Таром, два нолдо, смеялись в ответ.
Верные у входа во дворец удивились, но на вопрос гостьи с готовностью ответили, что государь уехал из города по важным делам, и сообщили, что он разрешил общаться с ним осанвэ в любое время.
Арафинвэ обрадовался зову, сказав, что и сам собирался ей сообщить, только дел накопилось много. Он поведал, что Ульмо, в конце концов, дал согласие пропустить их корабль в Эндорэ, а потом не препятствовать возвращению телери. Радостный крик Лехтэ слышало, должно быть, пол улицы.
«Благодарю тебя!» — ответила она, и король послал видение, где он и его жена махали ей руками, желая легкой дороги.
Тэльмэ уже приближалась к дому родителей, когда почувствовала серебряный укол осанвэ. Нгилион.
«Привет, эльфенок, — радостно поздоровался телеро. — Чем занимаешься?»
«Несу свои украшения. Отдам на хранение аммэ и атто».
«Давай заканчивай с этим безобразием, — весело фыркнул телеро. — Тебе будет задание».
«Это какое же? — заинтересовалась Лехтэ. — Да, кстати, валар дали вам разрешение вернуться».
«Что, конечно же, радует, — не стал спорить Нгилион. — Но все же лучше перестраховаться. По этой самой причине мы с Сурионом посовещались и решили оставить команду в Альквалондэ. Если не сможем прорваться назад, то пусть только мы. А чтоб управляться с кораблем, возьмем наших жен. Опять же, если стихии нарушат обещание и нам придется остаться в Эндорэ, то хоть не расстанемся».
«А они тоже умеют управлять судном, да?»
«Разумеется. Так что нас будет четверо. И, конечно, ты — пятая».
Лехтэ даже осанвэ услышала, как отчетливо хмыкнул телеро, предвкушая.
«Точно, загоняет», — поняла она, и широко улыбнулась.
А Нгилион продолжил:
«Так что завтра с утра встречай Солмиэль и Фалассэль и проводи их к нам на верфь».
«Слушаюсь, капитан!» — радостно ответила Лехтэ.
====== Глава 15 ======
— Что это у тебя? — с интересом спросил Ильмон, поднимаясь навстречу дочери.
Лехтэ застала родителей на веранде. Они сидели, любуясь цветущим садом, и о чем-то негромко разговаривали. Взбежав по ступеням, она поставила шкатулки одна за другой на столик и с видимым облегчением вздохнула.
— Это мои украшения, — пояснила нолдиэ. — Все, какие есть. Я бы не хотела везти их с собой в Эндорэ, вдруг что, поэтому прошу вас их для меня сохранить.
Ее отец поднялся с дивана и, подойдя с дочери, по очереди поднял крышки и с любопытством заглянул внутрь.
— Да уж, такой груз ваш скромный кораблик вряд ли выдержит.
Аммэ улыбнулась при этих словах светло и понимающе. Правда, снова предпочла промолчать. Леди Линдэ вообще высказывала свои мысли не слишком часто. Для Лехтэ, по большому счету, так и осталось загадкой, как же умудрились влюбиться друг в друга ее родители — до того они были непохожи. Отец, нолдо, пробудившийся у озера Куивиэнен, но потерявший почти сразу предназначенную ему жену, веселый и жизнелюбивый, и мама — ваниэ, увидевшая свет уже в Валмаре, тихая и задумчивая, словно река на равнине. Нет, сама по себе их история ей была хорошо известна, и все же…
«А впрочем, на то она и любовь. Никому не известны ее законы».
Покончив на этом с бессмысленными размышлениями, Лехтэ снова посмотрела на атто:
— Почему ты думаешь, что не выдержит?
Ильмон рассмеялся:
— А что, вы умудрились построить такое большое судно?
— Хм, — неопределенно промычала она.
— Да и потерять их по какой-нибудь глупой случайности было бы жалко, тут ты права.
— И думать не о чем, — прервала их вдруг всех Линдэ. — Конечно, мы позаботимся о твоих вещах. У моих родителей они будут в полной безопасности.
— Спасибо вам, — от души поблагодарила их дочь и расцеловала каждого по очереди.
Двух дев из морского народа Лехтэ встретила за чертой Тириона. Солмиэль и Фалассэль, жены Нгилиона и Суриона, ехали со стороны Калакирии.
— Ясного утра! — поздоровалась нолдиэ.
Те в ответ улыбнулись, и одна из них взмахнула рукой в знак приветствия.
Пробудилась Тэльмиэль в тот день рано, еще до света. Оделась, позавтракала плотно и, дождавшись, пока проснутся родители, принялась прощаться.
— Я еще заеду перед отплытием, — пообещала она. — Тогда и с Таром, и с Миримэ повидаюсь.
— Хорошей дороги, малышка, — ответил отец и, крепко обняв, поцеловал в лоб.
Уходить из родительского дома было тяжело. Вроде и не насовсем пока, а все равно на сердце лежал камень. Осталось ведь всего два шага!
Вскочив на коня, она направилась к окраинам Тириона и тогда уже пустила его быстрее.
За спиной оживал город, впереди занимался рассвет. Свежий ветер бодрил, и Лехтэ, поежившись зябко, плотнее закуталась в плащ. Когда же со стороны Калакирии показались две всадницы, Анар показался над горизонтом, ярко озарив поля и скалы, деревья и травы, трех наездниц и башни Тириона.
После взаимных приветствий они втроем развернули коней и направились в сторону верфи. Завязалась беседа, и нолдиэ принялась рассказывать спутницам, как себя чувствуют и чем занимаются их мужья. На привалах телерэ угощали ее морскими деликатесами, что они захватили в дорогу, и Лехтэ их с удовольствием хвалила.